Антуан Лоран Лавуазье. Его жизнь и научная деятельность

«Ты слишком много трудишься, слишком устаешь телом и духом, и я не могу разделить с тобой твоих забот. Береги свое здоровье; если оно пошатнется, это будет величайшим несчастьем. Моя карьера близится к концу; я жил счастливо, и ты содействовала этому счастью своей любовью; притом я оставлю по себе почетную память. Итак, моя задача исполнена, но ты еще можешь надеяться на долгую жизнь; не порти же ее. Мне показалось, что ты была грустна в последний раз; зачем? Ведь я подчинился своей участи и буду считать выигранным все, чего не потеряю. Впрочем, надежда еще не вполне исчезла; а пока – твои посещения доставят мне еще много счастливых минут».

С разных сторон поднимались голоса в пользу Лавуазье: Комиссия мер и весов, Комиссия ассигнаций и монет просили за него, – но Комитет общественного спасения не обращал внимания на их просьбы.

Вскоре откупщики были переведены в откупной отель, превращенный на время в тюрьму; здесь они могли, по крайней мере, закончить ликвидацию и представить правительству отчет о своих действиях. Они закончили отчет к 27 февраля 1794 года и, кроме того, решили составить оправдательную записку против нападок ревизионной комиссии, которая была назначена для проверки их действий и с самого начала обнаружила явное желание обвинить их во что бы то ни стало. Она составила свой доклад, в котором обвиняла откуп в расхищении и воровстве на 130 миллионов. Главные обвинения сводились к следующему. Во время контракта Давида (1774—1780 гг.) откупщики получали 10 % и 6 %, тогда как контракт назначал им только 4 %. Откуп умышленно запаздывал со взносами в казну, пользуясь этой отсрочкой для спекуляций с деньгами, которые должен был внести. Наконец, откуп обвинялся в подделке нюхательного табака, к которому подмешивал слишком много воды: «способ, столь же вредный для здоровья потребителей, сколь убыточный для их интересов».

Первое и второе обвинения были основаны на недоразумении. Проценты, получаемые откупщиками (десять с миллиона и шесть с остального взноса), были перепутаны с другой суммой вследствие простого невнимания. Таким же путем возникло обвинение в задержке взносов: в конце каждого срока откуп получал от правительства квитанцию в уплате следуемых сборов. Но она выдавалась после проверки счетов откупа, через несколько месяцев после действительного взноса, и отмечалась днем выдачи. Обращая внимание только на квитанцию, можно было подумать, что откуп на несколько месяцев задерживал взносы; к такому заключению и пришла ревизионная комиссия, умышленно или по рассеянности – трудно сказать.

Обвинение в подделке табака, с виду мелочное и второстепенное, едва ли не более всех других способствовало казни откупщиков. Дело в том, что откуп пользовался монополией выделки и продажи тертого табака. Разумеется, возникли тайные мастерские, контрабандная торговля. Разгорелась целая война «rapistres» и «antirapistres». Об этом много шумели, много толковали; вообще, дело было сенсационное. Говорили, что табак, приготовляемый откупом, вреден, подмочен и так далее. Ревизионная комиссия повторила это обвинение, не заботясь о доказательствах. Опровергнуть его было очень легко: таблицы производства, отчеты фабрик показывали, что откуп – в целях противодействия контрабанде – старался улучшить и удешевить табак.

Кроме этих основных обвинений, было несколько мелких, столь же «добросовестных». Вообще, при мало-мальски внимательном отношении к делу ревизия должна бы была убедиться, что откуп в правление Людовика XVI действительно обновился и вел свои дела честно.

Без сомнения, податная система при старом порядке была сопряжена со многими неудобствами для нации. Ввиду этого, пожалуй, и можно было упрекнуть откупщиков: зачем они принимают участие в учреждении, невыгодном для народа и государства? Но этот упрек пришлось бы повторить всякому, кто занимал в то время какое-нибудь официальное положение. Суд, администрация, местное управление – все учреждения старого порядка были плохи и требовали преобразований. Не отвечать же за это частным лицам, раз они действовали безупречно!

В своей оправдательной записке откупщики без труда опровергли возводимые на них обвинения.