Ануш. Обрученные судьбой

Пол стоял, наклонив голову, а солдаты рассредоточивались по двору и саду.

— Они пришли за детьми, — сказал он, когда Хетти открыла ему дверь.

— О господи, нет!

— Я сказал им, что в доме эпидемия холеры, но это ничего не изменило. Они сказали, что в Эрзинкане основали детский приют и детей отправят туда, чтобы они воссоединились со своими матерями.

— Но в пути о них некому будет заботиться. Они не перенесут этой поездки. Дети, которых мы изолировали, слишком ослаблены для такого переезда. Их нужно оставить здесь.

Раздался громкий стук в дверь, эхом разнесшийся по всему дому.

— Откройте!

Хетти покачала головой, они с Полом смотрели друг другу в глаза.

— Откройте дверь!

Возле матери сгрудились дети, со страхом глядя на дверь.

— Дядя Пол… — прошептала Милли.

Прежде чем она закончила, окно разбилось на тысячи осколков, и прикладом ружья стали выбивать остатки стекла. Пол отодвинул засов и открыл дверь, впуская солдат.

— Обыскать дом! — велел Ожан.

Они разделились, обыскали первый этаж, затем пошли наверх, в спальни.

— У вас нет никакого права! — крикнул Пол, когда Ожан прошел мимо него. — Это частная собственность, у вас нет разрешения войти в дом.

— Я полагаю, вы доктор Троубридж? — спросил капитан. — Мы не имели удовольствия быть представленными друг другу.

— «Удовольствие» — не совсем то слово, которое я бы использовал в данном контексте.

— Ах, оставьте! Я все знаю про вас, доктор. Я знаю, что именно вы виновны в скоропостижной кончине профессора Левоняна. И, конечно, это именно вы переправили тех двух несчастных девушек в Грузию. Я задался вопросом: собственно, почему вы это сделали? Но затем я услышал несколько историй про вас. Оказывается, одна из этих несчастных девушек была беременна от вас, и вы от нее избавились.

— Это ложь!

— Вот как? Неоформленные отношения с молодой женщиной — очень серьезный проступок в нашей стране. Если бы не мой друг Чарльз Стюарт, вы бы уже давно были в тюрьме Трапезунда.

— Чарльз не ваш друг!

— Напротив! Он и его очаровательная жена были гостями в моем доме. Разве это не так, госпожа Стюарт?

Хетти опустила глаза.

— Кстати, вам наверняка будет интересно узнать, что я видел вашего мужа у полковника. Представьте себе! Ну что ж, надеюсь, его усилия не пропадут понапрасну. Думаю, это хорошо, что его не будет в больнице, когда мы будем закрывать ее.

— Закрывать больницу? Что вы имеете в виду?

— Почти все доктора армянского происхождения, госпожа Стюарт, теперь в караване переселенцев. А значит, недостаточно медицинского персонала, чтобы больница работала. И к тому же ваш муж в отъезде… Сестра Жирардо не справится одна.

— Но больница переполнена! Заняты все койки! Доктор Левонян и доктор Бежьян сейчас работают.

— Переполнена? Это не так. Все армянские пациенты тоже присоединились к каравану переселенцев.

— Будьте вы прокляты, негодяи! — заорал Пол. — Некоторые из этих людей умирают!

— Пациенты-турки, — невозмутимо продолжал Ожан, — перемещены в больницу Трапезунда. А теперь отойдите, доктор Троубридж, мы займемся делом.

Солдаты забирали детей из корзинок и ящиков, детский плач наполнил дом.

— Вы не можете позволить им забирать детей, — говорил Томас, переводя взгляд с одного солдата на другого. — Дядя Пол… вы должны что-то сделать!

Солдат вынес из комнаты одного ребенка, больного холерой, и прошел по коридору. Он держал младенца на вытянутых руках, выражение отвращения не сходило с его лица.

Прежде чем кто-то смог остановить Томаса, он выхватил у солдата ребенка и побежал с ним в кухню. Тогда капитан стал за Робертом и приставил к его виску дуло пистолета. Хетти закричала, когда он снял предохранитель.

— Yeter![46] — Госпожа Эфенди поднялась на ноги, поцокала языком и покачала головой.

Ожан опустил ружье, когда старуха знаком велела Томасу отдать ей ребенка. Младенец безжизненно лежал на руках, был бледен и не воспринимал происходящее вокруг него. Это была девочка. Госпожа Эфенди взяла ее на руки и улыбнулась, вглядываясь в маленькое личико. Она сняла шарф, завернула в него ребенка и вышла с ним из дома. Очень осторожно женщина положила младенца на дно грязной повозки.

Несколько секунд спустя Хетти последовала за ней, неся ребенка; она уложила его на пару старых брюк Арнака. За ней вышли ее дети, каждый в руках нес младенца, как святыню.

В дверях стояли, оцепенев, Томас и Пол.

Солдаты перестали топать по дому, рыться в платяных шкафах и ворошить сено в конюшне. Через окна, двери и стоя в саду они наблюдали за происходящим.

Каждый навечно запомнит этот день!

Кто-то будет, вспоминая, раскаиваться в содеянном на смертном ложе, другие — отчаянно цепляться за веру в Бога, а кто-то все еще будет превозносить власть победителя над побежденным.

Но они не забудут это никогда!

Дневник доктора Чарльза Стюарта

Мушар Трапезунд 28 июля 1916 года

Как мне описать увиденное? Как придать смысл событиям? Как объяснить все? Какую привести причину этой череды бессмысленностей, отсутствия сострадания и справедливости? Как мне судить обо всем этом, когда мои понятия о морали в данном случае совершенно неприменимы?