Анжелика и ее любовь

– Госпожа Анжелика, умоляю вас, заступитесь, чтобы его пощадили… О Господи, я не переживу… Вы слышите эти шаги, эти удары молотка наверху? Я уверена, они готовят виселицу для него. Ах! Я покончу с собой, если он умрет.

И тут обе невольно вспомнили, как в такой же предрассветный час они с ужасом увидели качающееся на рее тело мавра Абдуллы. В то утро они воочию убедились в том, что хозяин «Голдсборо» умеет вершить суд быстро и необратимо.

– Все это плоды вашей фантазии, Абигель, – сказала наконец Анжелика, призвав на помощь все свое самообладание. – Не может быть и речи о том, чтобы его повесили… Вспомните, фок-мачта сломалась во время бури.

– Да, но на «Голдсборо» осталось много мачт и рей для наших мужей! – в исступлении вскричала мадам Маниго. – Это вы, презренная, увлекли нас с собой и продали своему любовнику и сообщнику на нашу погибель… Я никогда не доверяла вам!

С пылающим лицом она шагнула вперед и уже занесла руку, но властный взгляд Анжелики заставил ее остановиться.

С тех пор, как Анжелика появилась перед протестантами в новом платье, с падающими на плечи волосами, к их обиде примешивалась известная доля почтения. Благородство ее жестов и языка бросалось в глаза.

Спесивая бюргерша вдруг склонилась перед знатной дамой. Мадам Мерсело схватила ее за руку и отвела чуть назад.

– Успокойтесь, моя родная, – сказала она, отводя ее назад. – Не забывайте, что она может еще что-то сделать, чтобы вызволить нас! Ведь мы наделали столько глупостей, поверьте мне…

В глазах Анжелики появилась жесткость.

– Это правда, – резко сказала она. – По какому праву вы всегда стараетесь свалить на других вину за свои ошибки? Ведь вы чувствовали, мадам Маниго, что Рескатор заслуживает доверия, но вы не смогли удержать ваших мужей от безрассудных действий во имя целей и интересов, не более благовидных, чем те, которыми руководствуются столь презираемые вами пираты. Да, это правда, я была рядом с капитаном, когда они захватили его.

Они грозили ему смертью, они убили у него на глазах несколько его товарищей… Какой мужчина может забыть такие оскорбления, тем более он? Вы это знаете, и потому так напуганы.

Анжелика дрожала от возмущения. Смотря на нее и слушая ее слова, женщины остро ощутили всю глубину трагедии. Теперь госпожа Маниго смиренно повторила самый тяжелый вопрос:

– Что он собирается с ними сделать?

Анжелика опустила глаза. В обманчивой атмосфере мира, наступившего после ликвидации мятежа, она всю ночь сама задавала себе этот вопрос.

И вдруг госпожа Маниго тяжело упала на колени. Все женщины в едином порыве последовали ее примеру.

– Госпожа Анжелика, спасите наших мужей!

Со всех сторон к ней тянулись умоляюще сложенные руки.

– Только вы можете это сделать, – с жаром взывала Абигель. – Вы одна знаете его сердце и найдете слова, которые помогут ему забыть обиду.

Анжелика побледнела.

– Вы ошибаетесь, у меня нет власти над ним, и сердце его непоколебимо.

Женщины стали цепляться за ее платье.

– Только вы можете помочь!

– Вы можете все!

– Госпожа Анжелика, пожалейте наших детей!

– Не отступайтесь от нас! Пойдите к пирату…

Она яростно тряхнула головой.

– Вы не понимаете. Я не могу ничего! Ах, если бы вы знали! Его сердце из металла, его ничем не пронять.

– Но ради вас, ради своей страсти к вам он должен уступить.

– Увы, никакой страсти ко мне у него нет.

– Ну да! – хором воскликнули они. – Что вы говорите! Никто и никогда не был так околдован женщиной, как он вами! Когда он смотрел на вас, в его глазах горел огонь…

– А все мы злились и завидовали, – призналась подошедшая мадам Каррер.

Окружив Анжелику, движимые слепой верой, они буквально повисли на ней.

– Спасите моего отца, – умоляла Женни. – Он глава всей общины. Что без него станет с нами на этой чужой земле?

– Мы так далеко от Ла-Рошели…

– Мы так одиноки.

– Госпожа Анжелика! Госпожа Анжелика!

Анжелике казалось, что в этом умоляющем хоре голосов она слышит теперь только слабые и печальные голоса Северины и Лорье, хотя она знала, что из их уст не вырвалось ни единого звука. Пробравшись к ней, они обвили ее своими ручонками. Чтобы не видеть их исстрадавшиеся глаза, она прижала детей к себе.

– Бедные детишки, заброшенные на самый край земли!

– Почему вы боитесь, госпожа Анжелика? Вам он не может сделать ничего плохого, – прошептал Лорье дрожащим голосом.

Она не могла сказать им, что ее с Жоффреем разделяют какие-то невысказанные взаимные обиды. Подтверждением тому была бурная ссора, происшедшая между ними даже в период их краткого примирения.

Она не могла рассчитывать на физическое влечение, которое он испытывал к ней, потому что для него не это было главным. Такого, как Жоффрей де Пейрак, нельзя было приручить одной чувственностью. Она лучше кого бы то ни было знала это. Он был из породы тех редких мужчин, которые умеют утонченно наслаждаться любовью и в то же время могут без особых усилий пожертвовать своим наслаждением. Сила духа и предрасположение к более высоким удовольствиям позволяли ему властвовать над своими желаниями и легко отказываться от мимолетных плотских утех.