Анжелика. Королевские празднества

* * *

Король Испании и его дочь вернулись в Фонтарабию в сопровождении все той же флотилии маленьких лодочек и идущей вдоль берега неутомимой толпы людей, решивших во что бы то ни стало проводить Их Католических Величеств на другой берег. Королева-мать, кардинал Мазарини и Месье возвращались в Сен-Жан-де-Люз в карете, а король Людовик XIV со своей свитой верхом.

Когда следовавшая за позолоченной королевской габарой флотилия под звуки музыки и приветственные крики подплыла к устью реки, на французской стороне появился красивый всадник и, пустив лошадь галопом вдоль берега, так, чтобы она скакала рядом с габарой, приветствовал монарха с дочерью, размахивая в воздухе широкополой шляпой, украшенной бриллиантами, а также белыми и зелеными перьями.

Молодой человек скакал за ними, пока не начались болота и русло реки не сузилось. Тогда он спрыгнул с лошади и низко поклонился Их Католическим Величествам. Очарованные любезностью всадника, Филипп IV и Мария-Терезия вышли на палубу и ответили ему столь же учтивым приветствием.

«Инфанта, отныне королева, была счастлива, — писал хроникер, не знавший о досадном нарушении испанского этикета во дворце на Фазаньем острове, — она смогла впервые увидеть своего супруга!»

Габара исчезла за поворотом реки, а всадник отправился в Сен-Жан-де-Люз, где его ждали мать и кардинал.

* * *

Вечером того же дня, четвертого июня, в Фонтарабии, Мария-Терезия на вопрос главной камер-фрейлины сеньоры Молины о том, нашла ли она короля привлекательным, взволнованно ответила:

— Он мне очень понравился! Он так красив, молод и так любезно сопровождал нас в пути[188]. Она была счастлива.

5 июня

Сегодня каждый, кто присутствовал при встрече брата и сестры, спешил поделиться с другими испытанной на острове, у пограничной линии, радостью.

«Всегда любезный король Франции рано утром отправил де Берингена, первого конюшего королевской конюшни, вознести хвалу августейшим гостям Фонтарабии: королю Испании и… королеве Франции. Вечером туда же отбыл герцог де Ноай с поздравлениями и выражениями глубочайшей признательности…»

Тем временем от Филиппа IV к Людовику XIV приехал самый опытный конюший испанского монарха дон Кристобаль де Габино, за которым следовали конюхи, ведущие под уздцы двенадцать великолепных лошадей, покрытых попонами, украшенными золотом и бахромой, на которых шелковой и золотой нитью был вышит герб Его Христианнейшего Величества, короля Франции.

Брат французского монарха, которого испанский король продолжал величать герцогом Анжуйским, получил восемь лошадей в не менее роскошных попонах.

Пятого июня каждый испытывал то же волнение, что и накануне. Тем не менее день прошел спокойно. Все считали часы, готовясь к завтрашнему дню, шестому июня, когда оба правителя должны будут встретиться и приветствовать друг друга, когда зачитают дополнения к брачному договору и все бесконечные статьи мирного соглашения и когда, наконец, короли обнимут друг друга.

Никто не мог избавиться от ощущения невероятности благополучного исхода, никто не мог поверить, что после стольких лет вражды, передававшейся из поколения в поколение, возможен мир.

Опасались не столько импульсивности молодого Людовика XIV, сколько непредсказуемости испанского монарха, от которого требовали слишком много жертв.

Королева Анна Австрийская рассказала придворным дамам, что ей удалось перекинуться парой слов с доньей Марией Молиной из свиты инфанты. От нее она узнала, что еще до заключения брака король Испании приказал зачитать ему и придворным грандам брачный договор, заключаемый между французским монархом и Марией-Терезией, после чего воскликнул, осуждая сам себя за статью об отречении от испанского престола: «Вот оно, слабое место! Если мой сын умрет, моя дочь унаследует все мои королевства».

6 июня

Торжественный день, который все ждали с таким нетерпением, наконец наступил.

Великий день встречи королей.

День, когда будет принесена клятва на Библии и Распятии, клятва о сохранении мира.

Сегодня, шестого июня, в воскресенье, яркий солнечный свет струился на живописную деревню, расположенную между Сен-Жан-де-Люзом и Бидассоа. Вдоль дороги, ведущей к Фазаньему острову, пели и танцевали в своих лучших нарядах местные крестьяне.

Мимо них то и дело проезжали всадники и кареты.

Ранним утром король Испании отправил приветствовать Анну Австрийскую и Людовика XIV дона Амьеле де Гаймара-и-Каррафа, сына герцога Лукара, который, спеша выполнить приказ, направлялся в Сен-Жан-де-Люз с необыкновенной пышностью, в окружении дворян, разместившихся в семи каретах, и с сотней слуг.

Давка на дороге стала невыносимой. Кареты, запряженные шестерками лошадей, с трудом прокладывали себе путь.

На испанском берегу Бидассоа, у подножия высокого мыса, выстроился каталонский полк королевской охраны из шестисот пехотинцев под командованием полковника герцога де Верагуа. А кроме того, пятьсот всадников во главе с доном Балтазаром де Урбина.