Анжелика. Королевские празднества

Мадам Фалло показала ей жестом на служанку и увлекла Анжелику в свою комнату. Это было просторное помещение, служившее, видимо, также и гостиной, поскольку повсюду здесь были расставлены кресла, табуреты, а вокруг кровати с красивым пологом, покрытой стеганым одеялом из желтого дамаста, стояли стулья и скамьи. Анжелика спросила себя: неужели сестра принимает многочисленных подруг, лежа на кровати, как одна из жеманниц? Прежде Ортанс слыла остроумной и бойкой на язык.

В этой комнате было мрачновато еще и из-за цветных оконных витражей, но в такую жару это было даже приятно. Тут и там на плиточном полу были разбросаны пучки зеленой травы. Анжелика вдохнула их сильный, свежий аромат, напомнивший ей деревню.

— Хорошо здесь у тебя, — сказала она Ортанс.

Но эта фраза не тронула сестру.

— Не пытайся меня обмануть своим жизнерадостным видом. Я прекрасно знаю, что произошло.

— Твое счастье, потому что, честно говоря, я нахожусь в полном неведении относительно происходящего.

— Как неосторожно с твоей стороны появиться в самом центре Парижа! — воскликнула Ортанс, возводя очи к потолку.

— Послушай, Ортанс, не нужно так закатывать глаза. Не знаю, как твоего мужа, но лично меня всякий раз, когда ты строила гримасу вроде этой, так и тянуло отвесить тебе пощечину. Давай я расскажу тебе, что знаю сама, а потом ты поделишься со мной тем, что известно тебе.

И она рассказала историю о таинственном исчезновении графа де Пейрака в Сен-Жан-де-Люзе после свадьбы короля. Кое-кто из друзей уверял, будто он отправился в Париж, так что она тоже решила ехать в столицу. А здесь обнаружила, что дом опечатан, а мужа, очевидно, заключили в Бастилию.

Ортанс сурово проговорила:

— А ты отдаешь себе отчет в том, что своим появлением здесь средь бела дня ты можешь скомпрометировать высокопоставленного чиновника, королевского прокурора? И все же ты приехала!

— В самом деле, странно, — парировала Анжелика, — но моей первой мыслью в тот момент было обратиться за помощью к родным.

— Только в подобном случае ты и вспоминаешь о своей родне! Я совершенно уверена, что, если бы ты поселилась в твоем новом красивом доме в квартале Сен-Поль, я вряд ли удостоилась бы твоего визита! Отчего же ты не попросила крова у блестящих друзей твоего богатого и красивого мужа, всех этих герцогов, маркизов, принцев, а решила доставить неприятности своим появлением именно нам?

Анжелика с трудом сдержалась, чтобы не выскочить из комнаты, хлопнув дверью, но тут ей послышался с улицы плач Флоримона, и она взяла себя в руки.

— Ортанс, я не строю иллюзий. Ты, нежная и преданная сестра, выставляешь меня за дверь. Но со мной ребенок, которого нужно выкупать, переодеть, накормить. К тому же темнеет. Если я сейчас отправлюсь на поиски еще какого-нибудь прибежища, все кончится тем, что мы будем спать на улице. Прими нас на одну ночь.

— Даже одной ночи достаточно, чтобы подвергнуть опасности мой дом.

— Неужели у меня настолько скандальная репутация?

Мадам Фалло поджала свои и без того тонкие губы, и ее маленькие живые темные глаза засверкали.

— Твоя репутация небезупречна. А репутация твоего мужа попросту ужасна.

Анжелика не смогла удержаться от улыбки, до того драматически прозвучали эти слова.

— Уверяю тебя, мой муж — лучший из мужчин. Ты быстро поняла бы это, если бы вы были знакомы.

— Избави боже! Я бы умерла от ужаса. Если то, что мне рассказывали, — правда, то я не понимаю, как ты смогла провести столько лет под одной крышей с ним. Должно быть, тебя заколдовали.

И после секундного размышления добавила:

— По правде сказать, ты еще ребенком была предрасположена ко всем недостаткам и всякого рода порокам.

— Как ты любезна, дорогая! А вот ты в юности уже была предрасположена к злословию и жестокости.

— Час от часу не легче! Теперь меня оскорбляют в моем собственном доме!

— Но почему, почему ты мне не веришь? Я ведь говорю: то, что мой муж в Бастилии, — просто недоразумение.

— Если он в Бастилии, значит, правосудие существует.

— Если оно существует, его очень скоро освободят.

— Позвольте вмешаться, дамы, в ваш замечательный разговор о правосудии, — послышался сзади чей-то бас.

В комнату вошел мужчина. Ему, должно быть, было около тридцати, но он казался старше своих лет. В выражении его полного, чисто выбритого лица, обрамленного каштановыми завитками парика, было что-то от торжественности церковника. Голова чуть склонена набок, словно его профессия сформировала в нем привычку постоянно прислушиваться к исповеди собеседника. Костюм из черного сукна, удобный, немного топорщившийся у роговых пуговиц, чистые, но простые брыжи. Анжелика поняла, что видит перед собой зятя, королевского прокурора.

Она присела в реверансе, чтобы расположить его к себе. Он подошел и очень торжественно поцеловал ее в обе щеки, как и положено родственнику.

— Не сомневайтесь, мадам. Правосудие существует. И во имя его и из-за того, что оно существует, я принимаю вас в своем доме.

Ортанс подскочила, словно ошпаренная кипятком кошка.