Анжелика. Маркиза Ангелов

Быстро, словно спеша скорее со всем покончить, Конде взял с секретера гусиное перо, которое только что заточил. Пока он подписывал бумагу, монах разжег небольшой позолоченный серебряный светильник. Конде расплавил на огне сургуч и поставил на письмо большую круглую печать.

— Все остальные обязательства составлены по примеру моего и подписаны, — сообщил он. — Надеюсь, ваш хозяин будет доволен и докажет нам это.

— Будьте уверены, монсеньор. Однако я не могу покинуть замок прежде, чем вы отдадите мне остальные письма, о которых только что говорили.

— Ручаюсь, что вы получите их завтра до полудня.

— Хорошо, тогда до той поры я задержусь в замке.

— Наша дорогая подруга, маркиза дю Плесси, позаботится о том, чтобы вы удобно устроились, синьор. Я предупредил ее о вашем прибытии.

— А пока я буду ждать, полагаю, было бы благоразумнее запереть письма в ларце, который я вам только что передал. Замок скрыт, так что они будут в безопасности от любопытных глаз.

— Вы правы, синьор Экзили. Слушая вас, я начинаю понимать, что интриги — это тоже искусство, требующее практики и опыта. А я простой воин, и не скрываю этого.

— Прославленный воин! — воскликнул итальянец, кланяясь.

— Вы мне льстите, отец мой. Впрочем, не скрою, мне бы хотелось, чтобы монсеньор Мазарини и ее величество королева разделяли ваше мнение. Как бы то ни было, я считаю, что военная тактика при всей ее грубости и масштабности в чем-то сродни вашим ловким махинациям. Надо всегда предвидеть намерения врага.

— Монсеньор, вы рассуждаете так, словно сам Макиавелли был вашим учителем.

— Вы мне льстите, — повторил принц.

Однако лицо его просияло.

Экзили посоветовал принцу приподнять атласную подушку и спрятать компрометирующие конверты под ней. Затем ларец был помещен в секретер.

Едва итальянец исчез за дверью, как Конде, словно ребенок, снова достал ларец и открыл его.

— Покажи, — прошептала женщина, протягивая руку.

Пока длилась беседа, она не вмешивалась и развлекалась тем, что снимала и снова надевала на пальцы кольца. Но, очевидно, она не упустила из разговора ни единого слова.

Конде подошел к кровати, и они вместе склонились над флаконом с изумрудной жидкостью.

— Ты думаешь, яд и впрямь так опасен, как он утверждает? — прошептала герцогиня де Бофор.

— Фуке заверил меня, что на свете нет более умелого аптекаря, чем этот флорентийский монах. А мы в любом случае вынуждены действовать через Фуке. Ведь именно ему в прошлом апреле пришла в голову мысль о сотрудничестве Парижского парламента с Испанией. Вмешательство испанцев нам всем не по душе, но зато Фуке смог заручиться поддержкой его католического величества Филиппа IV. Без него я могу потерять свою армию.

Дама вновь откинулась на подушки.

— Итак, монсеньора Мазарини можно считать мертвым, — произнесла она медленно.

— Да, пожалуй, ведь его смерть у меня в руках, и она настигнет кардинала, где бы он ни находился.

— Он сейчас в бегах, будет ли в этом необходимость?

— Он вернется. Мы еще не покончили с пресловутым итальянцем.

— Но разве не он приехал в Гавр и своими руками открыл двери вашей тюрьмы?

— Да! Но как раз его проворство меня больше всего и настораживает. Он освободил меня и тем дал понять, что королева никогда не сможет обойтись без него и что я никогда не смогу занять в управлении королевством его место. Поэтому теперь нам предстоит весьма серьезный выбор: он или я.

Тут принц вновь засмеялся своим саркастическим смехом.

— Решено. Начнем действовать, когда он вернется… Благодаря донесениям моих шпионов я уверен, что это произойдет в самом ближайшем будущем.

Женщина оставалась задумчивой. Затем она произнесла:

— Не говорят ли, что он иногда приезжает пообедать вместе с королевой-матерью, которую страстно любит?

— Да, говорят, — ответил принц после непродолжительного молчания. — Но мне не нравится ваш план, душенька. Я думаю поступить иначе — гораздо хитрее и действеннее. Кто такая королева-мать без сыновей? Испанке останется только запереться в монастыре, чтобы оплакивать их…

— Отравить короля? — произнесла, вздрогнув, дама.

Принц весело захохотал. Затем подошел к секретеру и поставил ларец на место.

— Вот что значит женщины! — воскликнул он. — Король! Вы таете, потому что речь идет о милом ребенке, который мучается проблемами взросления и, когда вы бываете при дворе, смотрит на вас глазами преданной собаки. Вот что для вас значит — король. А для нас король — опасное препятствие, мешающее всем нашим планам. Что касается его брата, маленького Месье, развращенного мальчишки, который одевается, как девчонка, и охотно принимает мужские ласки, — то его я представляю себе на троне еще меньше, чем вашего венценосного девственника. Нет, поверьте мне, в лице герцога, который легкомысленен в той же степени, в какой был суров его брат Людовик XIII, — мы получим короля, который нас устроит. Он богат и не уверен в себе. Чего нам еще желать?

— Моя дорогая, — снова начал Конде, закрыв секретер и положив ключ в карман широкополого халата, — я думаю, нам пора предстать перед нашими гостями. Скоро ужин. Хотите, я позову вашу горничную Манон?