Анжелика. Маркиза Ангелов

Роскошные леса Сенар, Шантильи, Иль-Адам, маленькие зеленые королевства Парижа — Рамбуйе и Фонтенбло — напоминали картины из апокалипсиса. Уцелевшие островки дикой природы стояли угрюмы и безнадежны. Теперь они служили приютом для измученных голодом, лишившихся всего жителей деревень, одичавших дизертиров и редких путешественников, спешивших поскорее выбраться из этого ада, а также превратились в логово грабителей и банд, опустошавших близлежащие замки. Сначала нищета и голод бушевали только в центральных провинциях, а затем, словно волна, подгоняемая беспощадным приливом, добрались и до юго-западных. Толпы нищих стояли у городских ворот с протянутыми руками.

Нищих, просящих милостыню, становилось в Пуатье больше, чем учителей и учеников монастырских школ.

* * *

В определенные дни воспитанницы монастыря урсулинок раздавали милостыню нищим, которые толпились у дверей обители. Девочек учили, что это занятие тоже входит в обязанности знатных дам.

С такой жестокой, безнадежной нищетой в лохмотьях и с затравленным и жадным взглядом Анжелика столкнулась впервые в жизни. Зрелище не тронуло ее так, как других воспитанниц, которые или поджимали губы от отвращения, или плакали. Анжелике думалось, что это образ того, что она, возможно, носит в себе, и того, что ее ждет в далеком будущем. Быть может, она уже сейчас предчувствовала ту странную судьбу, которую ей приготовили Небеса. Монахини корили ее за равнодушие, бесчувственность и жестокосердие. Им казалось, что она бессердечна и совершенно не сочувствует несчастным беднякам, муки которых олицетворяют страдания Христа. Анжелика не могла понять, чего от нее ждут и за что упрекают. Столкнувшись лицом к лицу с худшей стороной жизни, она почему-то решила — это напрямую коснется ее.

Однажды она услышала вопрос: «Ты боишься смотреть на Нечистых, отмеченных знаком сатаны?»

Но единственное, что она видела в несчастных и оборванных людях, которые зло переругивались у стен монастыря — болезнь. Ту самую болезнь, которая постепенно овладевала их телом и которая их убивала. Молитва и покорность воле Бога — единственное средство против болезни и смерти, как ей говорили.

Со временем те особые знания, которые она получила от неземного создания — создания всеми проклятого, забытого и отвергнутого… создания, чье имя она даже не решалась произнести, — стирались из памяти. Но когда Анжелика подавала нищим их скудную порцию, она ощущала, что делает добро. «Хлеб — это благо». Хлеб — это врачующая сила природы, он придаст их изможденным телам силу. Раздавая беднякам еду, Анжелика старалась прикоснуться к ним. Ведь еще в Монтелу крестьяне признавали целительный дар ее прикосновений. Послушниц возмутил странный жест и они не преминули донести о поведении одноклассницы наставницам, а потом еще очень долго вместе сплетничали…

Летом на заполненные нищими крутые грязные улочки, где фонтаны пересохли от июльского зноя, пришла чума. Полчища крыс покидали норы, чтобы умереть на улице или в домах горожан.

Несколько воспитанниц из монастыря тоже заболели. Однажды утром в школьном дворе Анжелика не встретила Мадлон. Оказалось, что девочка нездорова и ее унесли в лазарет.

Анжелика прокралась к постели больной сестры. Мадлон тяжело дышала, все ее тело горело в лихорадке. Ей становилось все хуже и хуже.

«Она, наверно, умрет?» — сказала Ортанс, и в ее голосе смешались одновременно гнев и покорность перед лицом предстоящей трагедии. Анжелика отказывалась в это верить. Нет, невозможно! Да, вокруг умирало множество людей, но ничто не могло разрушить ту стену, которую возвел замок Монтелу вокруг детей де Сансе. Мадлон не может умереть!

Анжелика приподняла кудрявую голову сестры, лежавшую на подушке, и поднесла к ее губам жидкость, которая стояла на столике рядом с кроватью. Девочка с жадностью все выпила.

«У нее жажда, а они даже не знают об этом! — подумала она. — Они о ней не заботятся! Что за отвар ей принесли? Успокаивающее снадобье? Похоже, оно ей не помогает. Я знаю травы, от которых потеют… и болезнь выходит из тела вместе с потом. Нужны цветы бузины, листья репейника… Она будет пить хороший, очень сильный отвар, который я приготовлю сама».

— Анжелика, — прошептала Мадлон, открыв глаза.

— Что, дорогая?

— Расскажи мне что-нибудь.

Анжелика начала рыться в памяти.

— Что тебе рассказать? Историю про Жиля де Реца и…

— Нет, только не ее! Она приводит меня в ужас. Каждый раз, когда я закрываю глаза, мне мерещатся мертвые дети, висящие на стене.

— Но тогда что?

Все истории, которые приходили на ум Анжелике в эту минуту, были о грабителях, привидениях и домовых.

— Мне все равно, — вздохнула Мадлон, — лишь бы ты говорила со мной. У тебя очень красивый голос. Такого голоса нет больше ни у кого, я хочу его слушать.

Анжелика стала рассказывать ей о братьях и сестрах, которые остались в Монтелу, — о Мари-Аньес, Альбере и малыше Жане-Мари. Вначале Мадлон улыбалась, но потом стала безучастной к происходящему вокруг.