Анжелика. Путь в Версаль

– Лино со своей корзинкой с вафлями был на улице. Он распевал: «Вафли! Вафли! Кому нужен вафельщик?..» Он распевает так каждый вечер. Один из наших посетителей, знаете, один из господ в маске и кружевном воротнике, сказал: «Прелестный голосок. Я почувствовал желание полакомиться вафлями. Позовите мне торговца». Пришел Лино. Тогда господин говорит: «Клянусь святым Дионисием, мальчуган еще соблазнительней, чем его голосишко». Он посадил Лино на колени и стал его целовать. Другие тоже захотели его поцеловать… Все они были пьяны в доску… Лино уронил корзину, закричал и стал отбиваться ногами. Один из господ вытащил шпагу и проткнул ему живот. Другой тоже воткнул свою шпагу ему в живот. Лино упал, и из его живота полилась кровища.

– И господин Буржю не вмешался?

– Вмешался, но они его оскопили.

– Что? О чем ты говоришь? Кого?

– Хозяина.

– Ты с ума сошел!

– Нет, не я. Это они все с ума посходили, совершенно точно. Когда господин Буржю услышал крики Лино, он вышел из кухни. Он сказал: «Господа! Остановитесь! Господа!» Но они на него набросились. Они хохотали и, отвешивая тумаки, приговаривали: «Толстая бочка! Пузатый бочонок!» Даже я начал хихикать. А потом один сказал: «Я его знаю, это бывший хозяин „Храброго Петуха“!..» А другой сказал: «В тебе ничего не осталось от храброго петуха, я сделаю из тебя каплуна». И он взял большой нож для мяса. Они все на него набросились и отрезали ему…

Парнишка завершил свой рассказ энергичным жестом, который не оставлял сомнения, жертвой какого ужасного увечья стал несчастный торговец жареным мясом.

– Он вопил, как осел! А теперь замолчал. Может, уже умер. Давид тоже пытался их остановить. Его ударили шпагой по голове. И когда мы с Давидом это увидели, и другие поварята тоже, и служанки, и Сюзанна, мы все убежали!

Улица Валле-де-Мизер выглядела необычно. В дни карнавала она всегда многолюдна, харчевни полны народу, все поют и чокаются. Но сейчас в конце ее собралась странная толпа в белых одеждах и в высоких поварских колпаках. Владельцы соседних харчевен и их поварята, вооруженные шпиговальными иглами и вертелами, сбились в кучку перед таверной «Красная Маска».

– Мы не знаем, что делать! – закричал один из них Анжелике. – Эти дьяволы заблокировали дверь скамьями. И у них у всех пистолеты…

– Нужно сходить за ночным караулом.

– Давид уже сбегал, но…

Хозяин «Ощипанного Каплуна», ближайшей харчевни, тихо пояснил:

– Их слуги задержали караул на улице Трипери. Они заявили, что посетители «Красной Маски» весьма высокопоставленные особы, приближенные короля, и что караул глупо будет выглядеть, вмешавшись в эту историю. Давид добежал и до Шатле, но слуги уже предупредили гвардейцев. В Шатле ему ответили, чтобы он сам разбирался со своими клиентами.

Из таверны «Красная Маска» доносился страшный шум: дикий смех, пьяные песни, крики – настолько чудовищные, что у добропорядочных трактирщиков волосы под колпаком вставали дыбом.

Столы и скамьи, наваленные перед окнами, не позволяли видеть, что происходит внутри, но оттуда раздавался шум битого стекла и посуды, а по временам и сухие щелчки пистолетных выстрелов, мишенью для которых, вероятно, служили изделия из дорогого стекла, украшавшие столы и каминную доску.

Анжелика заметила Давида. Он был белый, как его передник, лоб перевязан тряпкой с пятнами крови.

Давид подошел к ней и, заикаясь, дополнил рассказ об ужасной вакханалии, разыгравшейся в ее отсутствие. В какой-то момент господа стали страшно требовательными. До этого они уже напились в других кабаках. Они начали с того, что вылили на голову одного поваренка полную супницу почти кипящего супа. С огромным трудом удалось выгнать их из кухни, где они пытались овладеть Сюзанной, хоть она и не представляла соблазнительной добычи. Наконец разыгралась драма с Лино, милая мордашка которого пробудила в них мерзкие желания…

– Постой, – сказала Анжелика, схватив подростка за руку. – Нужно пойти посмотреть. Я пройду через двор.

Двадцать рук удержали ее.

– Ты с ума сошла!.. Они проткнут тебя шпагой! Это просто звери!..

– Может быть, еще можно спасти Лино и господина Буржю?..

– Войдем, когда они угомонятся.

– И когда все переломают, разграбят и сожгут! – закричала она.

Вырвавшись из рук, которые ее удерживали, она потянула за собой Давида и вошла во двор. Оттуда они проникли в кухню.

Дверь кухни, ведущая в общий зал, была накрепко заперта Давидом, перед тем как он спасся бегством вместе с другими слугами. Анжелика вздохнула с облегчением. Хоть главные припасы, сложенные здесь, оказались вне досягаемости разбушевавшихся мерзавцев.

С помощью юноши она придвинула стол к стене и влезла на него, чтобы заглянуть в зал через фрамугу, расположенную в середине стены.

Ее взору предстал разгромленный общий зал, заваленный посудой и блюдами, грязными скатертями и битым стеклом. Окорока и копченые зайцы сдернуты с крюков под потолком. Пьяные ходили по засыпанному полу, ударами сапог расчищая дорогу. Теперь непристойные слова их песен, ругательства и проклятия звучали гораздо ближе.