Анжелика. Тени и свет Парижа

Ужин, посвященный святому Вальбону, прошел с небывалым успехом, и сам святой мог пожалеть лишь об одном: что не может повторно воплотиться в бренном теле, чтобы самому принять участие в веселье.

Столы украсили три корзины с цветами. Сияющие мэтр Буржю и Флипо обслуживали гостей и подавали блюда. Розина помогала Барбе на кухне. Анжелика переходила от одной цветочницы к другой, отвечала на сердечные приветствия, следила за кастрюлями и вертелами, и то похвалой, то упреками подбадривала Давида, представленного великим знатоком южной кухни. И в самом деле, Анжелика не ошиблась, назвав юношу талантливым поваром. Он много знал, и только лень, а возможно, отсутствие подходящего случая помешали ему до этого дня проявить свои способности. Увлеченный задором Анжелики, воодушевленный ее похвалами, направляемый ею, юноша превзошел самого себя. И когда она вытащила красного от смущения повара в зал, гостьи устроили ему овацию. Дамы, разгоряченные добрым вином, сочли, что у Давида очень красивые глаза, они засыпали его вопросами, порой нескромными и игривыми, они обнимали, целовали и щекотали его…

А уж когда Лино взял в руки виелу, дамы не удержались и запели, размахивая стаканами. Потом они хохотали до слез, глядя на выступление Пикколо: обезьянка бесподобно передразнивала матушку Маржолен и ее товарок.

Между тем группа мушкетеров, прохаживавшихся по улице Валле-де-Мизер в поисках развлечений, услышав веселые женские голоса, ввалилась в зал «Храброго петуха», требуя «мяса и вина».

С этого момента празднество приняло столь бурный характер, что Вальбон мог бы и осерчать, если бы этот провансальский святой, добрый друг солнца и радости, не был по своей природе снисходителен к распутству, которое неизбежно порождают совместные пирушки цветочниц и галантных военных. Разве не говорят, что уныние — это грех? А если люди хотят повеселиться, причем повеселиться от души, то они найдут двадцать различных способов побороть уныние. И лучший из них — это собраться в уютном зале, напоенном ароматом цветов, вина и соусов, где так весело играет малыш-музыкант, заставляя вас скакать и петь, гримасничает обезьянка, а хорошенькие и весьма благосклонно настроенные дамы позволяют себя обнимать, в то время как их дородная наставница весьма благосклонно взирает на шалости молодежи и даже весело смеется.

* * *

Анжелика опомнилась, лишь когда колокола церкви Святой Оппортуны прозвонили к заутрене. Ее щеки раскраснелись, веки налились свинцом, руки отнимались от тяжести блюд и кувшинов, а губы горели от дерзких поцелуев мушкетеров-усачей. Но молодая женщина мгновенно оживилась при виде золотых монет, которые сосредоточенно пересчитывал Буржю.

Она воскликнула:

— Не правда ли, мы славно потрудились, мэтр Жак?

— Конечно, моя девочка. Давненько в моем трактире не было таких праздников! А эти господа оказались достаточно щедрыми, хотя сначала их плюмажи и рапиры напугали меня.

— Как вы думаете, они приведут к нам своих друзей?

— Вполне возможно.

— Вот что я хочу предложить, — заявила Анжелика, — я буду помогать вам со всеми моими подопечными: Розиной, Лино, Флипо и, конечно, обезьянкой. А вы будете отдавать мне четверть вашей прибыли!

Ротисье нахмурился. Подобный способ ведения дел все еще казался хозяину трактира весьма рискованным. Он не был уверен в том, что в один прекрасный день у него не возникнут неприятности в гильдии или с купеческим старшиной Парижа. Но удачная пирушка и успех затуманили ему голову, и мэтр Буржю не смог противиться уговорам Анжелики.

— Мы подпишем контракт у нотариуса, — продолжила молодая женщина, — но будем держать его в тайне. Вам совершенно ни к чему, чтобы об этом судачили соседи. Скажете всем, что я ваша родственница, которую вы приютили, и что теперь мы работаем всей семьей. Вот увидите, мэтр Жак, у меня предчувствие, что дела у нас пойдут просто отлично. Все жители квартала будут нахваливать вашу торговую смекалку, а многие станут вам завидовать. Матушка Маржолен уже говорила мне о торжественном ужине цеха торговок апельсинами с Нового моста, они отмечают свой праздник в день святого Фиакра[60].

Поверьте, вы очень выиграете, если оставите нас в харчевне. Смотрите, на этот раз вы должны мне вот столько.

Она быстро отсчитала причитающуюся ей долю и умчалась прочь, оставив почтенного ротисье в некоторой растерянности, зато в полнейшей уверенности, что он уже стал процветающим торговцем.