Анжуйцы

Затем трактирщица сняла старомодный чепец; сменила замызганный передник на свежий; водворила на лице беззаботную, томную улыбку, призвав на помощь иссякшие женские чары, жалкие останки былой привлекательности, и, более обычного, завиляв необъятными бедрами, выплыла в, так называемый, обеденный зал. Полпенни сразу заметил статную особу и разгадал её намерения, но, не подав вида, перевел взор в противоположную сторону. Мамаша Совар, неспешно продвигаясь нужным курсом, как старая, груженая, утерявшая былую легкость речная баржа, так же, не выказывала намерений в отношении незнакомца. Она хохотала, наслаждаясь грубыми непристойностями, считавшимися среди людей определенного круга комплиментами, обращенными в адрес хозяйки. Трактирщица отвечала не менее крепким словцом, теребя пухлой, крепкой рукой косматые мужские головы, вызывая бурю одобрения и смеха у захмелевших завсегдатаев. Её праздное шествие, как и предполагал Полпенни, закончилось у его стола, что вызвало наигранное удивление с обеих сторон. Мамаша Совар кокетливо поправила собранные, в клубок, на затылке волосы и низким, хрипловатым голосом произнесла:

– Вы кого-то ждете?

Гость, скрестив на груди руки, и выдержав паузу, протяжно ответил:

– Жду.

– И кого же? Если это не секрет.

Полпенни, не спеша, оценивающе, с головы до ног смерил дебелую трактирщицу.

– По-видимому, вас.

Род занятий, богатый жизненный опыт, да и весьма потоптанное, но не искорененное до конца женское начало, являющееся лучшим советником любой женщины, подсказали трактирщице изобразить в наивысшей степени театральное изумление. Она разыграла застенчивость с примесью загадочности и насколько позволяла приобретенная с годами дородность, грациозно уселась на стул.

В этот момент в харчевню ввалились два крепких молодца, со свирепыми лицами. Они пробежали взглядом по залу и, заметив хозяйку, замерли в нерешительности. С лица тетушки Совар вмиг исчезла напускная жеманность, она повелительно мотнула головой, подав знак, громилам, не вмешиваться в разговор. Гость, сделав вид, что ничего не заметил, обратился к хозяйке:

– Разрешите, прежде всего, угостить вас этим прекрасным вином.

Он откупорил бутылку и наполнил две керамические кружки, с надщербленными краями, кровавокрасным пойлом.

– Мне очень нравится в вашем заведении. Нет…

Предвосхитив вопрос хозяйки, поспешил продолжить Полпенни.

– …не изысканностью и утонченностью вы сумели согреть мою душу. Уж лучше показаться вам охальным, чем не прямодушным. Ваш трактир мне напоминает о родине. Здесь всё как дома»

– Месье не француз?

– Я англичанин.

– И зачем же господин англичанин пожаловал в нашу добрую старушку Францию?

Полпенни и Тетушка Совар, словно две гиены приготовившиеся к дележу оставленной львом жертвы, простодушно оскалились друг другу.

– По той же причине мадам.

Обращение «мадам», к трактирщице, было явным перебором, отчего Совар покрылась густым румянцем.

– …которая заставляет таких бравых молодцов, как вот эти, рыскать по ночному городу в поисках наживы.

Он, кивком головы, указал на сидящих за соседним столом Тибо и Крюка, в срочном порядке вызванных властной трактирщицей. Омерзительный оскал «живой половины» лица Полпенни, свидетельствовал о нелепой случайности, в выборе субъектов представленных в виде примера. Хозяйка в задумчивости забарабанила толстыми пальцами по засаленной столешнице, не сводя пристального взгляда с гостя.

– Вы прибыли на поиски жертвы?

– Напротив, у меня есть и жертва, и деньги, мне не хватает только…

Полпенни вновь устремил взгляд на сидящих рядом громил. Трактирщица, как будто с облегчением вздохнула.

– Ну, с этим проще. И насколько серьезны ваши намерения?

– Очень серьезны.

Из-под ярко-синего камзола гостя показался кошелек туго набитый монетами. В предчувствии легкой наживы на мамашу Савар обрушилось магическое перевоплощение. От её женственности, томной загадочности и претензии на грациозность не осталось и следа. Она по-мужицки положила локти на стол и, потерев ладонью нос, произнесла:

– Вот это по-нашему. Сразу видно порядочный человек. Давайте знакомиться.

– Мне бы хотелось, что бы вы называли меня – Полпенни.

– Хм. Странное имя. Ну, у вас англичан ещё и не такое встретишь. Ладно, Полпенни так Полпенни. А я мамаша Совар.

Она бесцеремонно налила себе полную кружку из стоявшей на столе бутылки и осушила её, и вытерев рот рукавом, задала вопрос.

– Ну, говори толком чего надо?

– Мне нужны с десяток, верных и крепких молодцов, умеющих орудовать шпагой.

Трактирщица задумалась, уставившись на полу камзола гостя, в том месте, где скрылся кошелек.

– Ну, что ж милок, это можно устроить.

Многозначительно протянула она.

–…можно. Только вот бедной тетушке Совар тоже нужно, за что-то жить. Хоть мы люди и скромные…

Не терпящий грубых намеков Бакстон, грубо перебил кабатчицу.

– Сколько!