Анжуйцы

– Ладно, всё несколько изменилось, времени у нас нет. Нужно непременно перехватить одного очень важного испанца. Жермонтас, по нашим сведениям, будет с ним. Медлить нельзя! Пусть Гаспар возвращается в трактир и передаст де Ро следующее: они должны дождаться или же найти де База и следовать за нами, к испанской границе, если мы не пересечемся в пути, то встретимся в городе Тарб, в таверне «Черный кот». Тебе всё ясно, Гаспар?

Потирая уставшие от седла ляжки, слуга недовольно прокряхтел.

– Яснее не бывает.

– Тогда отправляйся с Богом.

Услышав об испанце, де Сигиньяк вспомнил молодого сеньора да Ла Вега, спасенного ими в день приезда в Лез-Узаж. Но поразмыслив, в такой напряженный момент, решил не рассказывать об этом де Самойлю, тем более, причастности к происходящему кабальеро, он не пожелал усмотреть. Вскорости, слуга умчался, а пятеро кардиналистов¹ , затаившись, принялись молча наблюдать за воротами замка. И вот, наконец, из мрака арки, послышался грохот и лязг приближающегося экипажа. Четверка вороных лошадей, в неистовом галопе, промчалась мимо засады, увлекая за собой черную карету, сопровождаемую дюжиной вооруженных всадников, в сторону западных ворот. Шевалье бросился к месту, где были укрыты лошади, крикнув на ходу товарищам:

– Это они! Вперед, их нельзя упустить!

Все пятеро вскочили в седла и направились в погоню за экипажем.

Через две четверти часа, из этих же ворот замка Реё, выехала карета как две капли воды похожая на проследовавшую ранее, устремившись к восточным воротам города.

1 здесь и далее сторонники кардинала.

ГЛАВА 21 «День Святого Атанаса или обитатели замка Труамбер»

ФРАНЦИЯ. ЗАМОК БЛАНДИ-ЛЕ-ТУР.

Островерхие башни старинного замка Бланди-ле-Тур, возвышались над окрестностями, чернея в мрачном величии на фоне кроваво-красного заката. Солнечные блики искрились на поверхности воды наполнявшей ров, что отделял твердыню от внешнего мира, и лишь подъемные мосты, зависшие на ржавых цепях, отражаясь в мутной воде, оставляли надежду желающим попасть в неприветливую крепость. Грозный донжон¹ , поднявшийся над землей не менее чем на девятнадцать туазов² , был надежно защищен сразу двумя мостами и считался неприступным, а значит самым безопасным местом в крепости. Именно по этой причине его выбрал для своей резиденции виконт де Шиллу, с легкой руки графа Суассона, временный хозяин замка. Де Шиллу не рассчитывал на длительное расположение, изменчивого в своих предпочтениях, принца крови, поэтому искал возможность обзавестись собственными землями и дворцами. Именно по этой причине, сегодня, в день Святого Атанаса, принимал у себя капеллана, замка Труамбер – падре Атанаса Локрэ.

В пустынном зале,– где эхо возносило под исполосованный балками, потолок, каждое слово священника и аристократа, порядком захмелевший де Шиллу изливал душу Локрэ. Скромно накрытый стол, свидетельствовал скорее о скупости виконта – которую он сам для себя обозначал как бережливость – чем о его бедности. Тощий капеллан, с выпученными глазами, крючковатым носом, оттопыренной нижней губой и массивным кадыком, выпирающим из тонкой, длинной шеи, поросшей редкими длинными волосинами, с аппетитом уплетал, «что Бог послал». Он, с пониманием кивая, при каждом слове раздухарившегося дворянина, стараясь не обидеть хозяина, при первой удобной, не препятствующей трапезе возможности, поглядывал на виконта, жертвуя собственной рясой, страдавшей от капель масла, кусочков запеченной курицы и ломтиков жареного мяса. Впрочем, судя по залитой соусами и жиром сутане, подобные беседы с имущими прихожанами, были в чести у святого отца. Падре был молчаливым и от того идеальным «собеседником» для желавшего выговориться человека, не расположенного выслушивать возражений и противоположных мнений, именно поэтому приятным и желанным гостем во многих зажиточных домах. Подтверждением сему, являлся сегодняшний вечер, когда уже битых два часа, капеллан безмолвно, налегая на снедь, выслушивал стенания и плачь, сменявшиеся бравадой и хвастовством, подвыпившего кастеляна³ .

– …виконт де Шиллу вам не какой-нибудь проходимец! Если хотите знать, мой далекий предок Адам Второй, виконт Мелёна, ещё в тринадцатом веке владел этим славным замком! И что же теперь?!

Не нуждаясь в ответе, более того, зная наверняка, что его не последует, де Шиллу жадно осушил керамическую кружку наполненную вином и в отчаянии, что есть силы, ударил ею об пол. Глиняные черепки разлетелись по темным углам зала, сопровождаемые суетливыми зрачками капеллана.

– Что я вас спрашиваю?! Я отпрыск знатного рода, насчитывающего многовековую историю, теперь жалкий кастелян³, довольствующийся объедками с хозяйского стола!

Выпустив пар, обессиленный, шателен опустился на стул. Он пронизал священника грозным взглядом, отчего тот даже перестал жевать. При всей своей мелочности и низости виконт являлся весьма почитаем среди припольщиков-дворян, владевших соседними угодьями.