Апекс

Я слышу топот ног в коридоре, а следующее мгновение дверь сотрясется под градом ударов.

– Вобла! – кричат снаружи. – Вобла!!!

Поднимаюсь так резко, что голова идет кругом. По косой траектории подбегаю к двери, открываю замок. Дверь распахивается, и ко мне влетают Куцый и Медный. Безумные глаза, трясущиеся руки:

– Ты цела?

Я открываю рот, но сказать ничего не успеваю – Куцый хватает меня за руку и тащит за собой:

– Все! Никаких посиделок наверху.

Мы выбегаем из моей комнаты. Медный за нами.

– Что случилось? – спрашиваю я.

Мы бежим по коридору.

– Вошь, – пыхтит сзади Медный. – Вошь только что объявилась.

Мы добегаем до конца коридора – дверь на лестницу и мы спускаемся вниз.

– И что? Причем здесь…

– Она видела Красного! – зло рычит Куцый.

– Ну и что? – я возмущенно пытаюсь выдернуть свою руку из тисков его пальцев. – Это нормально, блин…

– Она была в здании, – пыхтит Медный. – Красный был внутри.

***

Сейчас, когда тихо и время лишено всякого движения, связанные руки выглядят явным перебором. В кальянной сумрачно и невыносимо тихо, мы уже пятнадцать минут как не проронили ни единого слова. В ворохе подушек, пушистых диванов и мягкого пола её связанное тело выглядит иллюстрацией к заезженным порнофильмам – нас пятеро и одна из нас связана по рукам и ногам. Правда, мы все одеты и сидим по разным углам, так что это хоть как-то разбавляет нездоровый букет ассоциаций. Все-таки пятеро. Гнетущая тишина и теперь никто из нас не может с уверенностью сказать, хорошо ли, что нас все еще пятеро. Что, Куцый, все никак не сведешь сумму геометрической прогрессии к «дважды два»? Опять переменные ведут себя неподобающим образом, черт бы их побрал – то исчезают, то появляются. Никакого чувства такта, никакого воспитания – уже бы исчезла раз и насовсем, да не морочила людям головы. Так нет же. Всякий раз, отрывая глаза от пола, бросаю взгляд на её руки – прямо оторваться не могу. Это перебор… но только если не смотреть выше запястий. Мы молчим, мы даже не смотрим друг на друга, и лишь легкое амбре спиртного хоть как-то разбавляет звенящую тишину. Наверное, нужно было найти какие-то медикаментозные варианты, но у нас их не было. Поэтому около ста пятидесяти граммов «Арарата» (проверенная бутылка) на, примерно, пятьдесят семь килограммов живой паники – и вот мы получаем первозданную тишину. Как заливали? Не спрашивайте. Дело дошло до угроз коньячной клизмы, и это, конечно, не делает нам чести, а сделай мы это – был бы перебор. Если только не смотреть выше запястий.

– Ну, теперь-то мы точно никуда не едем, – подытоживает Медный.

В его голосе больше нет насмешки. Он почесывает до неприличия отросшую бороду и пустым взглядом буравит дальний угол.

– Как раз наоборот, – впервые за долгое время возражает Тройка. Она опускает глаза – голова связанной женщины покоится на её коленях. Тройка рассеяно гладит её, пропуская сквозь пальцы пряди грязных волос, а Вошь время от времени тихо постанывает во сне. – Я считаю, настал критический момент. Если мы не уедем сейчас, Вошь не выдержит. Боюсь, она отправится следом за…