Апелляция кибер-аутсайдера 5

— Я тебе обещаю, что до Миру могу донести что угодно в формате, недоступном никому иному. — Смотрю в глаза.

Говорю чистую правду, поскольку самый близкий в мире состав крови, говоря высокопарно, даёт некоторую фору в отношениях. Как оказалось.

— Я бы открыла тебе весь свой профиль на достоверность, — Юнь активирует и гасит кубик управляющей панели концентратора. — Без ограничений. Но ты натурал. Прошу тебя это передать Миру, со мной она не будет разговаривать: я ей дам полный доступ к себе. Без условий, требований и ожиданий.

— Что взамен хочешь?

— Ничего. Её согласие принять меня под контроль — уже оплата.

— В чём подвох?

— Ты глухой? Я хочу, чтобы у меня был независимый свидетель, чья компетентность и честность не вызывает сомнения! Если начнётся то, что я думаю, хочу, чтобы ваша сторона была свидетелем: я к этому не имею никакого отношения!

— А что начнётся-то?!

— Вот это и есть вопрос на миллион. На него ответа не будет. Если хочешь — моё предложение насчёт интима в силе, с любым извращением. Можешь снимать меня на камеру в процессе — это гарантия, что не вру.

— Ничего себе, тебя припёрло. И жизнь покрутила.

— А я тебе о чём? От хорошей жизни, что ли? Не забудь первую часть: я демонстративно разорву со всеми своими и вашими и выйду в нейтралитет. В самое ближайшее время. — Она что-то взвешивает и добавляет. — Как только придумаю, как уйти только в потери здоровья, без интима.

— Не понял в этом месте.

— Что неясного? Зубы мне уже выбивали, кости ломали, включая лицевые и нос. Скорее всего, экзекуция за выход из коллектива будет чем-то аналогичным. Подумай на шаг вперёд: если я сейчас выломлюсь из раскладов диаспоры, причём демонстративно — а я это сделаю — отгадай, что СО МНОЙ тут же сделают несколько гормонально развитых мужиков? Нашего с тобой более чем активного пубертатного возраста, но без твоих высокоморальных принципов? В адрес моей половой неприкосновенности... В полицию по-любому не побегу, заявлять не буду, как тёлка им нравлюсь и возбуждаю абсолютно всех. Физически. Моральных ограничений в мой адрес уже не будет, а юридическими и так можно не заморачиваться.

— Бля. Звучит жутко. Как будто в джунглях живём, а не в одной из столиц федерации, в элитной школе первого списка. Мартинес и Эрнандес такого даже про свою развесёлую родину не рассказывали. Ты ж не сирота?! У тебя же ещё семья есть?! Молчу про остальное. Как так?!

— Есть много среди титульных такого, чего ты никогда и не узнаешь. Хотя, на первый взгляд и формально, ты и сам один из нас, конкретно — из японской части. — Она оглядывается по сторонам и добавляет. — У нас с японцами, если что, кое-какие интересные детали обычаев не совпадают. Наведи справки у тех, кому из хань доверяешь при случае: я не вру... Но сейчас ничего тебе доказывать не буду. Одна половина меня уже жалеет, что я тебе это всё рассказала. Прямо сейчас хочу тебя убить — чтобы гарантировать, что твой язык останется за зубами.

— Услышал. Миру сообщу в течение четверти часа и даю девяносто процентов, что она тебя тоже услышит и пойдёт навстречу. Это в качестве аванса, чтобы хоть чуток тебя успокоить. Услышала?

Говоря цинично, её нейропрофиль я сейчас вижу и сам. Да и "сестру", уверен, смогу убедить.

— Да. Спасибо. Ладно. Тогда привет, в смысле пока. Эй, Рыжий! — её оклик через плечо застает меня уже у поворота.

— А?

— Ты обещал меня обнять потом, когда это всё кончится. При своих девках, когда будем в их поле зрения.

— Тебе это чем-то настолько поможет?

— Как знать.

Глава 14

ИНТЕРЛЮДИЯ

— ... слушаю. — Трофимов всем видом дал понять, что подобный отход от устоявшегося порядка общения крайне нежелателен.

В рабочее время, когда он на рабочем месте — не самая лучшая идея затевать любые разговоры с той стороны, особенно данному абоненту.

— Извиняюсь за беспокойство, — дежурно кивнул собеседник, соблюдая лишь подобие этикета и правил приличия. — Я сейчас лихорадочно собираю информацию отовсюду, откуда только смогу. Более чем уверен, что с вашей помощью смогу продвинуться.

Именно с таких подкатов и начинаются эпические залепухи, отстранённо подумал завуч. А вслух ответил:

— Слушаю. Но перед тем, как вы начнёте говорить, позволю себе напомнить: сам факт нашего общения, ещё и в этом контексте — очень большое моё одолжение в ваш адрес. Вы это понимаете?

Собеседник равнодушно и на вид спокойно кивнул.

— Так что вы хотели?

Не "чем могу помочь", а именно так. Помогать Трофимов сейчас вообще никому не собирался.

Во-первых, когда начинается ажиотаж между государственными и частными структурами (особенно из-за того, что все дружно облажались), простому человеку лучше держаться от эпицентра как можно дальше — дешевле выйдет.

"Когда правительству от нас что-то нужно срочно, а платить нет желания, оно тут же начинает звать себя родиной". Завуч это правило отлично знал и даже в голове не держал относиться к происходящему иначе.

Во-вторых, он был далеко не молод и никак не неопытен.