Апелляция кибер-аутсайдера 5

— Мне крайне досадно настаивать в этой ситуации, — в интонациях прозвучали явно усиленные концентратором нотки сожаления. — Однако у вас нет выбора. Потом, когда всё закончится, вы сможете подать на меня любую жалобу в любой орган. — Честный взгляд мудака так и лучился сочувствием. — Я буду готов отвечать по всей строгости закона.

Ну да. Мысленно.

— Сейчас же, хотя мне и крайние горько, вынужден сказать: если вы не сделаете того, о чём я говорю, в указанные сроки, вы сами можете пострадать. Ещё раз извиняюсь. Быстро приступайте.

Вот же идиот, равнодушно подумал Трофимов, соединяя по очереди подушечки пальцев на манер арпеджио. Ты же со школьным учителем говоришь. Я же не хуже тебя понимаю все эмоциональные тоны этой беседы, как и ascending scale (русского слова почему-то в голове не нашлось).

Наверное, можно было бы вспомнить соответствующий термин на родном языке, если захотеть, но зачем? Теперь это уже не важно.

Там, где ты учился, я учился намного раньше и намного дольше, подумал завуч. Он повернулся в сторону окна, игнорируя выжидательный и сверлящий взгляд звонящего: за окном светило солнце, весело качалась от ветра зелень, но криков учеников со двора не доносилось, потому что ещё шёл урок.

Трофимов повернулся обратно и ласково посмотрел на чиновника:

— Пошёл отсюда нахуй, тварь. Чтоб я тебя больше не видел. Молись прямо сейчас, а потом вешайся, сука: комиссия по этике и надзору сегодня же будет у тебя с санкцией суда на арест! Точка.

Вот и всё. Слова сказаны.

Разумеется, никакого короткого пути в нужную комиссию у него не было, не тот уровень. Просто напоследок захотелось хоть полчаса посмотреть в школьное окно с гордо поднятой головой. Ну и выражением лица этого мудака насладиться, чего уж.

Звонивший разорвал соединение, не сказав ни слова.

— Фуф. — Трофимов, заслуженно гордясь собой, рывком поднялся из кресла в неожиданно хорошем настроении.

О самых больших в жизни переживаниях, как оказалось, даже не расскажешь. Теперь уже — никогда и никому.

Несмотря на мирный род занятий, он отлично представлял следующую цепочку шагов как по составляющим, так и по времени: вначале мудак минут пятнадцать будет метаться по кабинету после разговора с ним, успокаиваясь перед докладом начальству.

Если у него хорошие расширения, пятнадцать минут могут стать десятком, потом звонок начальству всё-таки последует.

Следующую четверть часа босс мудака, не меньший мудак, без вариантов будет орать на подчинённого, тоже покрываясь липким потом и лихорадочно успокаивая приложениями каскадно растущий в крови норадреналин.

Затем эти двое выдохнут и, перебивая друг друга, начнут наперебой друг другу же сочувствовать: с одной стороны, им нельзя будет отпустить информацию выше — потому что тогда его место в цепочке принудительной "нейрокоррекции" займут они сами, причём без всяких отсрочек (он в реалиях родины чудесно ориентировался).

С другой стороны, ни один из пары мудаков не захочет первым говорить второму, что пора нажимать кнопку: скажи босс — а ну как команда потом всплывёт где-нибудь среди журналистов? Скажи подчинённый — начальство тут же предложит карты в руки.

После этого смотри пункт первый, про журналистов.

Трофимов отлично видел, что гуляющий по его нейропрофилю конструкт — экспромт, авантюра, колоссальная ошибка и продукт тупости зарвавшихся чиновников в одном флаконе (с подачи бизнеса зарвавшихся. Того бизнеса, что имеет бессменные места в парламенте и может себе позволить вывеску Государства). Кто-то с очень большого верха решил использовать момент по полной: имея возможность, спустил вниз директиву, отдуваться за которую будут другие.

Суки.

Несло от этого всего той авантюрой, когда большие деньги из одного здания (по известному адресу) перемещаются физически в другое здание — вместилище различных официальных служб.

Конкретно звонивший будет обо всём жалеть уже завтра, причём вне зависимости от конечного результата. Кстати, некоторые нюансы инцидента выдавали: дома подвинули кое-кого из стариков и из тех кресел полупрофессионалами рулят совсем новые и молодые люди. Амбиций выше крыши — а опыта и высоты лба не видать.

Однако сегодня и здесь для него это всё не имело уже никакого значения: к сожалению, подобные продукты попадают на имплант не для того, чтобы реципиент жил долго и счастливо. Или чтоб он вообще жил.

Ещё какое-то время, теоретически, может занять непосредственно техническое исполнение: пока то, пока сё. Пока подать заявку на ключ активации (скорее всего, он хранится отдельно от установочного пакета и запуск требует согласованной процедуры). Потом пока эта заявка пройдёт по инстанции, пока физическое действие — всё какие-то минуты и секунды.

— А ведь полчаса ещё где-то точно есть. — Заведующий учебной частью покосился на концентратор.

Можно не снимать и не дёргаться: оно уже продублировано и в имплант.

Интересно, а концерн Хамасаки, чисто теоретически, мог бы справиться с нейтрализацией? Скорее всего, нет; следует прямо из личности того, кому эту установку предлагалось сделать.