Апельсин потерянного солнца

— Мам, её нельзя отвлекать — на неё вся страна смотрит.

Наконец появился Борис Левонович с огромным бумажным пакетом в обнимку.

— Пари ор[46]! — широко улыбаясь, поздоровался он на карабахском диалекте, и, положив пакет на изящное трюмо в прихожей, энергично подошёл к Кнар и по-родственному приобнял её за плечи. В ответ Кнар неожиданно поцеловала его руку, чем сильно сконфузила свата.

— Это я должен целовать твои ручки, героическая женщина, за то, что одна воспитала такого сына.

Алек стоял рядом с Элеонорой весь в смущении от поступка матери.

— У тебя они золотые, — Кнар улыбнулась, спрятав свои кисти за спину. — Эвелина всё рассказала.

Борис разразился раскатистым смехом, от которого задрожала посуда в серванте. Его гомерический хохот подхватили и остальные.

Успокоившись, он обратился к супруге:

— Ну теперь черёд нашей хозяюшки продемонстрировать свои золотые руки. Эвок, чем ты удивишь нас? Давай, не мори нас голодом.

Чувствовалось, что хозяин делает всё, чтобы будущая родственница из провинции ощущала себя как можно раскованнее и уютнее.

— Да-да, пора обедать, — словно спохватилась Эвелина. — Всё уже готово. Элечка, помоги накрыть на стол.

Ароматная долма в виноградных листьях, цыплёнок табака, заливная осетрина, чёрная икра, печень трески, оливки и маслины, копчёная и докторская колбаса, бурдючный сыр мотал, плов с сухофруктами, винегрет, столичный салат, советское шампанское, грузинское вино, армянский коньяк… Красивая хрустальная и расписная посуда, в которой были поданы гастрономические изыски, значительно усиливала эффект праздничного стола. Аскетичная Кнар в свои сорок пять лет впервые видела такое.

— Эх, Борис, зачем было так тратиться? — с искренней досадой произнесла она. — Иранский шахиншах позавидовал бы такой роскоши.

— Про иранского шахиншаха не знаю, а вот Америку мы должны догнать и перегнать[47], - пошутил хозяин. — Советский труженик должен хорошо питаться.

— Но ведь сколько ещё полезных дел успел бы сделать за свою жизнь человек, если бы не эта потребность кушать каждый день…

Алек умоляюще посмотрел на мать.

— Ладно, довольно споров. Все за стол! — бодро произнёс Борис, манерно потирая руки.

Кнар сидела за столом, как бы полуотвернувшись от тарелки, и, несмотря на усердное потчевание хозяина и хозяйки, почти не притрагивалась к еде. Борис же своими разговорами и шутками всё старался замять неловкую ситуацию…

Глава 21

Если всего лет пять назад во всё ещё оправляющейся от шока войны и послевоенной разрухи стране свадьбы проводились очень скромно, а чаще жених и невеста просто расписывались в ЗАГСе и отмечали это событие в кругу семьи, то сейчас, наоборот, новое молодое поколение, словно во всеобщем порыве презрения к войне и в духе назревающего в обществе юношеского протеста под лозунгом «Свобода и экспрессивность во всём», стремилось к блеску и шику. Брачный ритуал теперь проводился на фоне парадных интерьеров новых ЗАГСов. Мило держа друг друга за ручки, влюблённые в торжественной обстановке подходили в сопровождении родных и свидетелей к «алтарю» — книге записей актов гражданского состояния, чтобы поставить заветную подпись и связать себя узами Гименея.

В свою очередь советское государство, заинтересованное в повышении рождаемости и восстановлении демографического баланса в стране, понесшей огромные потери в войне, приветствовало каждый новый брак и всячески поддерживало желание граждан официально оформить отношения, пропагандируя на всех партийно-государственных уровнях создание семьи — ячейки социалистического общества. Постоянным свидетелем на бракосочетании был сам Владимир Ильич Ленин, бюст которого непременно стоял на столе, покрытом красной скатертью. А со стен за брачующимися наблюдали со строгим и требовательным выражением на лицах члены политбюро ЦК КПСС. Выполненные в стилистическом единстве портреты высокопоставленных «товарищей», безусловно, подчёркивали важность и ответственность момента.

В стране стали возводиться дворцы бракосочетаний, в которых непременно звучал марш Мендельсона[48], вся музыка которого была категорически запрещена на его родине с приходом к власти радикального антисемита Гитлера. В свадебную церемонию вернулась прежняя атрибутика: нарядное белое платье невесты, обмен кольцами в знак верности и бесконечной любви, красочные букеты цветов и пр. Даже самые неказистые невесты в туфлях на каблуке, с высокой торжественной причёской, увенчанной нежной кружевной фатой, яркой недорогой косметикой на лице пытались произвести впечатление пери или принцессы из сказочного королевства. Благоухающие «Тройным одеколоном» женихи в цветастой рубашке и с бутоньеркой на праздничном костюме старались соответствовать своим нарядным избранницам.