Апельсиновые святые. Записки православного оптимиста

Через две недели после иерейской хиротонии отец Сергий навсегда покинул Москву. Он отправился в Крым, переживая за семью, надеясь снова вернуться обратно. Но Крым взял в плен надолго. С 1918 по 1922 год – четыре года крымского сидения – период испытаний, искушений и ужасов Гражданской войны. В Крыму были написаны и дописаны главные философские работы Булгакова – «Философия имени» (1918) и «Трагедия философии» (1921), а также диалог «У стен Херсонисса» (1922), в котором отразилась мучительная борьба отца Сергия с соблазном католичества. Было такое искушение в биографии Булгакова. Когда он оказался в Крыму, отрезанным от мира, а оттуда, из большевистской России, доходили известия одно ужаснее другого, и казалось, что православная церковь уже пала, уничтожена физически, отец Сергий обратил свою мысль на Запад, там ища ответов и возрождения церковного. Однако от католичества Булгаков исцелился сразу, как только оказался на чужбине и столкнулся с живыми, а не умозрительными католиками. В конце 1922 года протоиерей Сергий Булгаков с супругой и двумя детьми был выслан из России. Ему шел пятьдесят второй год, и жизнь, казалось, оборвалась и остановилась. В Крыму отец Сергий начал вести дневник. Это самое горькое и грустное из того, что он написал в своей жизни. И самое антисофийное. И действительно, в крымский период тема Софии, как и сам термин, вовсе исчезает из булгаковских текстов. Но когда вернулась радость, вернулась и София. Весной 1923 года отец Сергий с семьей был радушно принят в Праге и занял кафедру церковного права. В пятьдесят два года жизнь не просто продолжилась, а открыла самый плодотворный и интересный период в творчестве отца Сергия.

Долг свободы и служения

София есть событие откровения единства Бога и мира. Высшая степень этого откровения – Евхаристия как продолжающееся Боговоплощение, таинство обожения и оправдания сотворённого мира. Поэтому неудивительно, что Сергей Николаевич Булгаков однажды стал отцом Сергием – православным священником, главным делом которого стало совершение литургии. Он был искателем Софии, теперь стал ее свидетелем и служителем. Очень важно найти верный ответ на вопрос: почему Булгаков принял священный сан? Ведь это не было редкостью среди друзей отца Сергия. Сан принял Флоренский, священником стал Дурылин. Но для отца Павла все-таки на первом месте стояло не служение священника, а наука во всех ее проявлениях, а Дурылин в конце концов оставил иерейское служение. Очень важно признание самого отца Сергия: «Я шел в священство исключительно ради того, чтобы служить, то есть по преимуществу совершать литургию»[71]. Обратите внимание, как расставлены акценты: он священник не ради пастырства, миссионерства, богословия или общественной деятельности, нет, главное – Евхаристия, сердцевиной которой является не просто священная магия предложения хлеба и вина в Тело и Кровь Господа, но причащение верных этим Святым Дарам, осуществленное единение с Богом в таинстве причащения. Поэтому отец Сергий любил не только совершать литургию, но и просто причащать больных на дому, и для него это было самым значительным моментом жизни.

Осмысляя на исходе дней свой жизненный путь, отец Сергий признавал, что принятие священного сана было самым важным событием его жизни, а потому и биографию свою он делил не на экономический, философский и богословский периоды, а на две части: до принятия сана и после. И, как бы странно это ни прозвучало, так расставленные приоритеты – сначала литургия, потом богословие – оказались весьма плодотворными для его творчества. В последнее двадцатилетие своей жизни отец Сергий написал больше, чем в молодости. Свое богословское творчество он воспринимал как продолжение литургии вне стен храма. Собственно, так было и всегда в его жизни – сначала событие Софии, потом философское или богословское осмысление пережитого опыта.

О. Сергий Булгаков, буд. митр. Владимир (Тихоницкий), митр. Евлогий, буд. митр. Вениамин (Федченков), А. В. Карташев. Вторая половина 1920-х