Апельсиновый сок

На следующий день она вызвала меня на разговор. Мы сели в нашей просторной гостиной, ещё сохраняющей праздничный и нарядный вид.

– Альберт, мне непонятна твоя радость по поводу повышения. Разве ты не понимаешь, что тебя загоняют в ловушку?

– Какую ловушку, Тей, милая, о чём ты говоришь?

– Ты не хуже меня знаешь, какие в твоей компании порядки: результаты любыми средствами. Ты-то теперь и станешь их главным воином. С тебя буду требовать такое, чего достичь невозможно. И ты достигнешь этого, лишь убив себя, свою жизнь, полностью посвятив себя работе.

– Послушай, Тей, там нет ничего такого. У начальника, наоборот, меньше обязанностей.

– О, в теории это, конечно, так. Но разве не ты прожужжал мне все уши, какие неумехи работают в твоём отделе? И теперь все их ошибки и недочёты – твоя личная ответственность. Очень скоро ты будешь делать почти всё за них, боясь разгневать руководство низкими результатами. Скоро у тебя не будет достаточно времени даже, чтобы нормально поспать.

– Что за странные разговоры ты ведёшь, Тейлор? Ни за кого я ничего не буду делать.

– Будешь, помяни моё слово. И вскоре в твоих мыслях и в твоём сердце не останется места для меня, для нашей любви. Я не хочу, чтобы это случилось, потому прошу тебя, откажись от этого, пусть они назначат какого-нибудь своего дуралея. Не соглашайся надеть на себя эти цепи. Останься со мной.

– Отказаться? О чём ты вообще говоришь! Я мечтал об этом назначении со своего первого дня в компании.

– Хорошо, тогда сделай выбор прямо сейчас: я или работа.

Я тогда на секунду застыл, но затем твёрдо ответил:

– Работа.

Тейлор перекосило, она вся содрогнулась, словно я полоснул её острым клинком. Она сжала кулаки, пытаясь не разрыдаться прямо там, прямо передо мной.

– Тогда ты не оставляешь мне выбора. Мы расстаёмся.

Она кинула это жёстким, безэмоциональным голосом, отчаянно пытаясь не дать слабину сейчас, стремясь довершить свой поступок.

В тот же день она собрала все свои вещи и ушла. Я больше никогда её не видел. Она мне не писала, не звонила, она будто бы выжгла меня из своего сердца. На прощание она сказала лишь одно:

– Ты ещё пожалеешь.

И всё. Дверь хлопнула, унося её прочь от моей квартиры.

Сначала мне не хватало её до зубного скрежета. Её запаха, голоса, даже бесконечных стопок её одежды на каждом стуле. Я всё время порывался ей позвонить, сказать, что передумал, что выбираю её. Но уже тогда моя слабость начала отравлять мне кровь. Слабость и жажда власти. Ведь, признаться, мне очень нравилась мысль, что все эти десять человек, с которыми я работал уже пятый год, теперь обязаны подчиняться мне. Выполнять мои наставления. Я жаждал ощутить это пьянящее чувство. Я до того его желал, что оно затуманило мой разум, сделало меня марионеткой. Я ещё когда праздновал прошлый Новый год с друзьями, что были чрезвычайно заинтригованы моим неожиданным расставанием с Тейлор, с которой я встречался три года, уже был потерян в этой пучине жажды власти. Я ей так и не позвонил и даже не написал ни единого слова. Я успокаивал себя тем, что она оскорбила меня своим нежеланием порадоваться за меня, вместо этого придумывая какие-то странные теории и предположения.

Пятого января прошлого года я впервые начал работать в своей новой должности. Я, как и полагается, произнёс речь о том, что мы все должны усердно работать на благо компании, что я буду на страже их интересов и тому подобное. Никто меня не слушал, этим людям было абсолютно плевать, кто значится их руководителем сейчас. Они знали, что за малейшую провинность этот новый руководитель сместят с должности и с позором уволят. Стоит им только одним пальцем пошевелить – и меня здесь не будет. Они знали, что реальная власть – у них, а не у этого дурачка, полагающего, что он страшно исключительный, раз его назначили на эту должность. Полагаю, я и вправду был донельзя смешон, воображая, что теперь они все будут мне подчиняться. Сейчас я вижу, что реально происходило. А тогда… Я был слеп, как крот вынутый на свет. Они мне не только не подчинялись, они вообще перестали работать. Конечно, всё происходило постепенно.

Сначала пара человек пропустила дедлайн, потом не сдали проект в срок. И я терпел, делал всё за них, начал перерабатывать, в надежде успеть всё сделать. Через три месяца я уже даже поесть не всегда успевал, потому что работа всех десяти человек постоянно ложилась на мои плечи. Друзья говорили, что я должен пожаловаться на своих сотрудников. Но я знал, что добьюсь этим лишь своего увольнения. А я свято верил, что могу принести много хорошего в эту компанию. Да, ценой своей жизни, но разве это так уж важно?