Апланта (СИ)

В последний рабочий день старого года, перед тем как служба безопасности начнет опечатывать комнаты, я должен проникнуть на свой склад на 26-м техническом этаже Совета Федерации и закрыться изнутри своим ключом. За десять дней праздников я обязан сотворить апланту. Из этого расчета я намерен сделать запасы продуктов питания, воды, шампанского (для встречи Нового года), а также всего необходимого для апланты: резиновый бинт, резино-вый клей, иголки в ассортименте и шиньон, который я уже выкрал из шкафа в комнате сестры.

С шиньоном, правда, вышла неувязка. Его пропажа обнаружилась практически в тот же час. Сестра перевернула вверх дном всю квартиру, подходила к маме, отцу и все выпытывала с милицейскими интонациями в голосе: "Кто взял шиньон?" Сестра кругами ходила вокруг меня, пока, наконец, не решилась задать вопрос о пропаже. Я на корню пресек все разговоры.

- Сразу говорю: на дурацкие вопросы отвечать не собираюсь.

Сестра была озадачена и растеряна.

- Конечно, шиньон тебе ни к чему. Но на месте его нет. Значит, его кто-то взял. Мама не брала. Папа не брал. Тогда кто?

На это я категорически заявил, что у нее не только дурацкие вопросы, но и сама она дура, а шиньон нужно искать у Бориса, которому он может понадобиться для оперативной работы.

- То есть как это? - удивляется сестра.

- Он у тебя сидит в засадах, выслеживает людей. Или не сидит?

- Сидит, кажется.

- Ну, вот видишь! Парик может понадобиться для изменения внешности.

Были и другие вопросы, но я так ловко, твердо, с необходимой долей иронии и наглости отвечал, что сам уже поверил: пропажа шиньона - дело не моих рук.

Наступают решающие дни. Объявляю родителям, что на все новогодние праздники уезжаю за город, к друзьям. Родители обеспокоены, но, по большому счету, рады за меня. Отец дает совет много не пить, держать ноги в тепле и быть осторожным в общении с незнакомыми девицами.

- Ну, ты меня понимаешь? - подмигивает он мне.

На прощание присаживаемся на дорожку, обнимаемся. Провожают, как в армию. Знали бы милые старики, что задумал их сынок!

Незадолго до окончания последнего рабочего дня старого года проникаю на склад. Запираюсь изнутри. Некоторое время сижу тихо - выжидаю. Слушаю,как постепенно замирает жизнь в огромном здании Совета Федерации. Раскладываю материалы для апланты. Беру в руки ножницы.

В этот момент скорее чувствую, чем слышу, какую-то возню снаружи. Прислушиваюсь. Определенно шаги и разговор. Глухой металлический звук. Связка ключей! Ручка двери медленно поворачивается. Мое сердце готовится к прыжку из груди. Как глупо попался! Если меня поймают, то начнется такое, о чем лучше не думать! Возня с замком затягивается. Ка-жется, они не могут открыть, потому что в замочной скважине торчит мой ключ, и ругаются между собой. Наверняка будут ломать дверь. Нужно идти сдаваться. Меня посадят в тюрьму как террориста. Доказывай потом, для чего мне понадобилась еда на десять дней, резиновый жгут, клей, иголки и женский шиньон.

Время идет, но ничего не происходит. Только слышится сразу несколько голосов, спорящих о чем-то, затем удаляющиеся шаги и неожиданно громкий голос.

- Не хотите - как хотите! Мне тоже все по барабану!

И еще одна пара быстрых ног удаляется.

Кажется, пронесло! Значит, апланте быть!

Быстро темнеет. Включаю настольную лампу, для конспирации обернутую газетой. Склоняюсь над журнальным столиком и, подобно хирургу над операционным столом, приступаю к работе над аплантой.

Спроси меня, какой сейчас день недели, - не отвечу. Отдыхал ли я хотя бы час? Не знаю. Но чем больше углубляюсь в работу над аплантой, тем больше работы остается. Время от времени меня охватывает паника. Кажется, я не успею сделать апланту. А если даже успею, ничего хорошего из этого не получится. Носить ее я не стану. Но мне удается взять себя в руки, и я работаю, работаю и совсем не думаю об отдыхе. Я неудержим. Апланта рождается на глазах.

Позволяю себе отвлечься от дела только для встречи Нового года. В полночь, с боем курантов, желаю себе сотворить апланту и одним махом выпиваю бутылку шампанского. Вообще я малопьющий. Алкоголь ударяет в голову. Малознакомые, но интересные ощущения!

Подхожу к витражу, через который открывается сумасшедший вид праздничной Москвы. Распахиваю окно. Подо мной обезлюдевший, притихший Большой Николопесковский переулок; крыша дома, в котором живет Юля. Она сидит за праздничным столом в окружении родителей, дедушки и друзей. Юля смеется, общается с друзьями, танцует. Она не догадывается, что в каких-то тридцати метрах над нею находится человек, то есть я, делающий все возможное и даже в определенном смысле нечто фантастическое, чтобы завоевать ее сердце.

Мысленно проникаю под металлическую крышу, толщу перекрытий и, кажется, вижу Юлю.

- Ты будешь моею! - говорю я.

Юля беспомощно оглядывается.

- Не бойся, любимая. Я тебя не обижу. Веселись, танцуй. Скоро я приду за тобой.

Холодно! Закрываю окно. Я уже разговариваю сам собой. Плохой признак. Этак можно сойти с ума. Я возвращаюсь к журнальному столику и продолжаю свою работу.