Apocalypse Never

Недалеко от входа в Национальный парк Вирунга мы с Калебом брали интервью у представителей местной общины. Вокруг нас собралась толпа из двадцати или тридцати человек, и многие из них выразили возмущение по поводу уничтожения урожая. "Разве вы не можете убить бабуинов, которые поедают ваши посевы?" - спросил я. спросил я. Многие люди в толпе издали коллективный стон и сказали, что нет, что их посадят в тюрьму, хотя животное находилось на их земле и за пределами границы парка.

В толпе стояла молодая мама с младенцем на груди. Я представился и спросил ее имя. Это была Мэми Бернадетт Семутага. Ее звали Бернадетта. Ей было двадцать пять лет. Ее малышку звали Бибиче Себираро. Она была седьмым ребенком Бернадетты.

Бернадетт рассказала нам, что накануне вечером бабуины съели ее сладкий картофель. Я спросил ее, не возьмет ли она нас на свой участок, чтобы мы могли сами увидеть, что произошло. Она согласилась. По дороге мы разговаривали в машине.

Я спросила Бернадетт, какое воспоминание было у нее самым любимым в детстве. "Когда мне было четырнадцать лет, я навестила своих двоюродных братьев в Гоме, и они купили мне новую одежду", - сказала она. "А когда пришло время возвращаться в деревню, они заплатили за билет и дали мне денег, чтобы я купила хлеб и капусту домой. Я вернулась домой очень счастливой".

Большая часть оставшейся жизни Бернадетт была трудной. "Я вышла замуж, когда мне было пятнадцать лет", - говорит она. "Когда я встретила своего мужа, он был сиротой. У него не было ничего. Мы всегда жили с трудностями. Я никогда не жила в счастье".

Когда мы подошли к ее небольшому участку, Бернадетт указала на ямки в земле, где был сладкий картофель. Я спросила, можно ли сделать фото. Она ответила, что можно. На фотографии она хмурится, но при этом выглядит гордой. По крайней мере, у нее был участок земли, который она могла назвать своим.

Когда мы отвезли ее обратно в деревню, Калеб дал ей немного денег в знак благодарности и в качестве компенсации за сладкий картофель.

Мы должны быть обеспокоены влиянием изменения климата на уязвимые группы населения, без сомнения. В адаптации нет ничего автоматического. И это правда, что Бернадетт более уязвима к изменению климата, чем мы с Хелен.

Но сегодня она также более уязвима перед погодой и стихийными бедствиями. Чтобы выжить, Бернадетт приходится заниматься сельским хозяйством. Ей приходится тратить по несколько часов в день на то, чтобы рубить дрова, таскать их, разводить костры, раздувать дым и готовить на них пищу. Дикие животные поедают ее урожай. Ей и ее семье не хватает элементарной медицинской помощи, а ее дети часто голодают и болеют. По сельской местности бродят тяжеловооруженные ополченцы, которые грабят, насилуют, похищают и убивают. Понятно, что изменение климата не входит в список ее забот.

Поэтому активистам экологического движения было бы неправильно ссылаться на таких людей, как Бернадетт, и на риски, которым она подвергается из-за изменения климата, не признавая, что экономическое развитие в подавляющем большинстве случаев определяет уровень ее жизни и будущее ее детей и внуков, а не то, насколько сильно изменится климат.

От того, будет ли затоплен дом Бернадетт, зависит, построит ли Конго гидроэлектростанции, ирригационные и дождевые системы, а не конкретные изменения в характере осадков. От того, будет ли дом Бернадетт безопасным или небезопасным, зависит, есть ли у нее деньги, чтобы сделать его безопасным. А деньги для обеспечения безопасности у нее появятся только благодаря экономическому росту и повышению доходов.

 

Преувеличение Бунт

Экономическое развитие перевешивает изменение климата и в богатых странах. Рассмотрим пример Калифорнии, пятой по величине экономики в мире.

Калифорния страдает от двух основных видов пожаров. Во-первых, это пожары, вызванные ветром, в прибрежных кустарниковых зарослях, или чапаррале, где построено большинство домов. Вспомните Малибу и Окленд. Девятнадцать из двадцати самых смертоносных и дорогостоящих пожаров в штате произошли в чапаррале. Второй тип пожаров - лесные пожары в таких местах, как Сьерра-Невада, где гораздо меньше людей.

У горных и прибрежных экосистем противоположные проблемы. В кустарниках слишком много пожаров, а в Сьеррах слишком мало предписанных ожогов. Кили называет пожары в Сьерре "пожарами с преобладанием топлива", а пожары в кустарниках - "пожарами с преобладанием ветра". Единственное решение проблемы пожаров в кустарниках - предотвращать их и/или укреплять дома и здания от них.

До прихода европейцев в Соединенные Штаты пожары сжигали древесную биомассу в лесах каждые 10-20 лет, предотвращая накопление древесного топлива, а пожары на кустарниках - каждые 50-120 лет. Но за последние 100 лет Лесная служба США (USFS) и другие ведомства потушили большинство пожаров, что привело к накоплению древесного топлива.