Апофеоз (СИ)

Эта пелена была копотью душ. Она возникает на местах огромных побоищ, где сложили свои головы большое количество людей. Из-за огромной массы погибших Ангелы и Демоны не успевают сортировать и забирать души с собой, поэтому перераспределением занимается сама Смерть в спешке и гневе, оставляя после себя копоть. Она зла, что никто не помог людям, позволив умереть им раньше дозволенного срока. Другими словами, эта дымка – доказательство существования Смерти, её тусклый след. Настолько тусклый, что даже не всем Древним удается различить эту пелену.

Девушка с каким-то унынием и пугающим спокойствием рассматривала след Смерти. Что-то волновало её, но я не был уверен, что это именно похороны. Ведь она даже отказалась свидетельствовать захоронение и придаваться печалью по примеру многих других гостей, приехавших помянуть память погибших графов.

В этот день никто не увидел её слез. Ей хватило лишь нескольких минут у могилы своей служанки, после чего она поспешно скрылась от посторонних глаз. Одни осуждали её за такое равнодушие, другие - жалели и были уверены, что произошедшее стало таким тяжелым ударом для графини, что та не смогла выдержать этого. Но я-то точно видел, что ей не нужны были ни жалость, ни осуждения. Она желала одиночества. Мечтала скрыться ото всех, замкнуться в себе и не позволять более никому вторгаться в её маленький, опустевший, внутренний мир.

Девушка вздохнула и провела кончиками пальцев по надгробной плите. Она еще пару секунду пыталась понять природу пелены, а затем перевела взгляд на могилу. О чем сейчас её мысли? Скорее всего, она размышляет обо мне, но отчего ей в голову взбрело вспомнить именно меня?

Девушка помедлила, а затем не спеша побрела вперед, обходя могилы своих дальних родственников и далеких предков, бегло читая их имена. Я, находясь, всё это время за спиной графини, точно тень, последовал за ней. Её длинные, распущенные волосы развевались на ветру, и как бы служанки не старались уговаривать свою миледи одеться подобающе и не позорить память своей многоуважаемой семьи, она только кричала и угрожала обрезать свои локоны под корень.

- Ох, Тен-тен, была ты сейчас рядом, то усмехнулась бы моим мыслям, - вдруг засмеялась искренне графиня, точно не была ни капли убита постигшим её горем. - Что эта пелена? И где эти глаза?… – тихо, почти шепотом, у себя самой спросила она вслух.

Как же ярко святилась её душа! Каким сладким запахом обладала! Насколько чиста она была… Соблазн был велик… Подойти и забрать эту душонку, полакомиться ей, пообещав себе затем, что такого больше не повториться. А потом, в слезах, мечтая искупить свою вину, клятвенно заверить брата, что это было в последний раз… и встретиться с его темными, полными боли глаза…

Нет. Я обещал… обещал и брату, и себе.

Больше она ничего не сказала и больше не устремила свои глаза вдаль, стараясь понять природу этой дымки. Графиня точно сдалась, не желая больше ломать голову над этой головоломкой. Вскоре за ней явилась прислуга и умоляла её одуматься и посетить хотя бы столовую, где проводятся поминки. Однако миледи неизменно стояла на своем, и что «нет никакого смысла присутствовать там, где оплакивают тех, кого оплакивать нельзя». Я точно не понял, что именно она имела в виду под этими весьма странными словами.

Тем не менее, она вернулась в поместье и тут же заперлась в своей комнате, не позволив никому наблюдать её жуткую истерику. Я был единственной живой душой, находившейся в этот момент рядом с ней. Девушка не плакала, а лишь кричала, ходила по комнате, разбивала последние хрупкие и драгоценные вещи, оставшиеся после разбоя, и разыскивая повсюду ножницы. Она еще не знала, что все острые предметы были специально убраны из её покоев. Скорее всего, слуги боялись её самоубийства.

После долгих скитаний по дому, криков и истерики, ей всё-таки удалось найти эти проклятые ножницы. И вновь закрывшись в комнате, она обрезала свои волосы, как и обещала своим слугам. Её красивые локоны теперь были разбросаны по всей комнате. С ужасом наблюдая эту картину, я понимал, что только мне приходится так сильно жалеть об этой потере. Она пристально разглядывала себя в зеркале и никак не могла успокоиться. Остриженная под мальчишку, в грязном старом платье, замкнутая и все же убитая горем…

С тех самых пор я оказался в её плену. Она поймала меня, захватила, и теперь не отпускала. Я практически преследовал её днем и ночью, оставаясь незамеченным. Мне казалось, что вокруг неё крутится весь этот жалкий мир, и она - это единственная причина, по которой он всё еще существует.

Я никак не мог забыть этих тихих слов, которые она сказала мне в ту ночь. Я до сих пор слышу в своей голове её тонкий, но такой твердый, полный силы и власти, голос.