Апокалипсис

— Кабельное не работает. Я все каналы перещелкал.

Джим на три шага опережал ее и не оборачивался.

— Я тоже. — Это была ложь, но несколько каналов Джил все же проверила.

Это значит, что в телевизионных центрах никого нет. Ни в одной студии. — Он прокашлялся, и голос его внезапно сделался низким, как у всех мальчиков-подростков. — Короче, живых нет.

— Может, есть кто-то живой, кто просто не знает, как это работает, — предположила Джил и, подумав, добавила: — Может, там, где они находятся, нет электричества.

Джим остановился и посмотрел на сестру.

— У нас ведь есть.

— Значит, люди все еще живы. Вот я к чему.

— Точно! И значит, машина тоже может проехать. Это к чему я.

Небольшой куст, свежий и зеленый, рос, пробив асфальт, прямо посреди проезжей части. Разглядывая его, Джил почувствовала вдруг, как некая неведомая, непознаваемая сила завладевает ими и мягко намекает, что они ошибаются. Девочка вздрогнула и принялась перебирать в голове все неопровержимые доказательства того, что неправ именно зеленый куст. Здесь непременно есть живые люди. Водитель автобуса, например.

Чугунные ворота были на том же месте, что и днем раньше, изящные и внушительные, меж двух колонн. Львы по-прежнему скалились со своих пьедесталов, и чугунная табличка на чугунных прутьях по-прежнему гласила: "Тополиный холм".

— Закрыто, — объявил Джим и брякнул висячим замком — медным, тяжелым, на вид совсем новым.

— Надо попасть туда.

— Надо. Я пойду вдоль стены, хорошо? Посмотрю, как перелезть через нее. Может, она где обрушилась. Когда найду, вернусь.

— Я хочу с тобой.

Подкрался страх, словно повеял легкий, прохладный ветерок. А вдруг Джимми уйдет и она больше никогда его не увидит?

— Слушай, ты же собиралась в одиночку тут все облазить. А если собиралась, значит, сможешь постоять десять минут и подождать машину. Не ходи за мной!

Она не пошла. Но через час, когда Джим вернулся, шагая вдоль внутренней стороны стены, исцарапанный и запачканный, она уже ждала его там.

— Как ты пробралась? — воскликнул он, едва Джил появилась у него из-за спины.

Она пожала плечами:

— Ты первый.

— Нашел дерево, оно высохло и повалилось. Совсем небольшое, так что я подтащил его к стене, залез и спрыгнул.

— Значит, обратно ты выбраться не можешь, — сказала Джил и направилась по дорожке, ведущей прочь от ворот.

— Что-нибудь придумаю. Ну а ты как тут оказалась?

— Пролезла между прутьями. Очень тесно. Вряд ли ты пролезешь. — И почти зло добавила: — Давно здесь жду.

Подъездная дорожка вела вверх по холму, петляя между стройными стволами, и Джил представляла манекенщиц, дефилирующих в зеленых нарядах. Большая входная дверь большого квадратного дома на самой вершине холма была заперта, а внушительный медный дверной молоток вызывал на крыльцо лишь протяжное, пустое эхо.

Хорошенькая перламутровая кнопка звонка, которую нажимала Джил, заставляла бряцать колокольчики где-то в глубине дома, но никто так и не вышел.

Заглянув в окно слева от двери, она увидела деревянное кресло с коричнево-оранжевыми подушками и серый экран телевизора. В углу красовалась яркая желтая надпись "беззвучный режим".

Обойдя дом, дети нашли незапертую кухонную дверь.

Свет погас, когда Джил снимала с противня отварную солонину.

— Это значит, больше не будет горячей еды, — сказал она брату. — Она электрическая. Плита.

— Скоро включат, — заверил ее Джим.

Но никто ничего не включил.

В обесточенном доме, посреди темной спальни, Джил разделась и сложила одежду, которой даже не видела, на кресло. Сложила так аккуратно, как это только возможно в кромешной тьме. Потом забралась под одеяло.

Через минуту, теплый и голый, в кровать лег Джим.

— Знаешь, Джелли, — сказал он, притягивая ее к себе, — похоже, мы единственные живые люди на всем белом свете.

Нэнси Кресс Миротворец