Апокалипсис

Когда вернулся, Глория спала, и я вдруг неожиданно подумал, что могу победить. Может, я незаметно для себя понял, что Глории уже не выиграть, вот и пришла такая мысль — самому победить?

Обнаружил я это не сразу, потому что сначала побывал в других местах. Мистер Апчхи взял с меня обещание, бывая у него, всегда рассказывать что-нибудь новенькое, и теперь я в каждом сеансе выдвигал несколько ящиков.

Я попал в игру с танками — скучища жуткая. Потом набрел на местечко под названием «Музей американской истории в крови и воске» и там спас от пули президента Линкольна. Еще я раза два пытался спасти президента Кеннеди, а потом бросил это занятие. Когда удавалось сорвать покушение, Кеннеди приканчивали каким-нибудь другим способом. Уж не знаю, в чем тут дело. Короче, я решил рассказать об этом и еще кой о чем мистеру Апчхи, залез в его ящик, дотронулся до нужных цифр. И увидел не пять привычных картинок, а их кусочки, тонкие белые полоски по краю черного пятна.

— Мистер Апчхи?

Ответа не было.

Я выскочил и вошел по новой — все то же самое. Рамка из белых кусочков то сужалась, то расширялась, как будто мистер Апчхи пытался двигаться и говорить.

Щеки горели, из глаз ручьями текли слезы. Я сорвал с головы шлем. Впрочем, я уже имел право его снять — наступил перерыв.

Прямо перед собой я увидел Боюся. Он стоял ко мне спиной и развлекал публику. Я встал и пошел к нему, даже не отцепив проводов. Несколько штук порвалось, но мне было наплевать.

Я схватил Боюся за шкирятник. А он не такой уж и мощный, этот скэйпер. Не то что его голос. Я повалил Боюся на пол.

— Ты его убил! — Я изо всех сил врезал ему в пятак. А добавить не успел — подскочили Кромер с Джильмартином, схватили за руки. Пока они меня оттаскивали, я пинал воздух и орал: — Ты его убил! Ты его убил!

Боюсь глядел на меня, лыбился и вытирал окровавленную пасть.

— Да что ты, малыш? Не убивал я твоего снеговика. Он сам осыпался.

— Врешь, гад!

— До чего ж ты нас достал со своим снеговиком! Дай ему передохнуть, ради бога.

Я вырывался и брыкался, хотя он уже был далеко.

— Убью! — пообещал я.

— Ага, щас. — Боюсь махнул рукой Джильмартину и Кромеру. — Ну-ка, вышвырните сопляка.

И при этом он ухмылялся, он ни на секунду не переставал ухмыляться. Его все устраивало, все вписывалось в представление. И за это я ненавидел его всеми потрохами.

Жлобина Кромер и Джильмартин вытащили меня из кегельбана. Солнце точно ножом полоснуло по глазам, я и не знал, что оно бывает таким ярким. Скэйперы спустили меня с крыльца, а когда я поднялся, подскочил Кромер и отвесил крепкую плюху.

Тут на крыльцо вышла Глория. Может, услыхала мои крики, а может, ее Эд растолкал. Как бы то ни было, она смачно заехала Кромеру кулаком по ребрам и процедила:

— Не трожь его.

Кромер только простонал в ответ. Я поднялся на ноги и отвалил в сторонку. Глория снова врезала Кромеру, он даже не защищался, до того обалдел. Она повернулась, и от шикарного пинка в пузо Джильмартин полетел с копыт. И хотя после нам пришлось туго, я подыхать буду, а вспомню, как Глория навешала этим ублюдкам.

В гопе, которая выбила из нас пыль, были и милицейские ребята, и зеваки из кегельбана. Был там и дружок Лэйн, уж он-то отыгрался всласть. Не на Боюсе отыгрался, а на нас. Смешно, правда? Ловкий парень Боюсь — целый город охмурил.

За околицей мы нашли старый дом, он вполне годился, чтобы спрятаться и поспать. Я проснулся позже Глории. Она сидела на крыльце, точила о бетон ложку и при этом кривила губы — сильно болела ушибленная рука.

— Денька два перебьемся, а потом снова — хавку искать, — сказал я.

Глория промолчала.

— А давай в Сан-Франциско пойдем, — предложил я. — Там уйма одиноких телок.

Я, конечно, шутил.

Глория подняла глаза.

— Ты это к чему?

— Да так… Просто на этот раз, может, я проведу тебя в город?

Глория даже не улыбнулась. Но я знал, что она еще посмеется.

Джордж Мартин Темным-темно было в туннелях