Апокалипсис

— Правда? Ха. Знаешь, я раньше тоже считала тебя великим учителем. Бог, дьявол? Как ты там говорил? Истинная вера только та, которую дают «Огненные братья»? Тогда́ я почти тебе поверила, — она мило улыбнулась, села на кресло и закинула ноги на стол, сцепив свои пальчики на затылке и устремив взгляд в потолок. — Все течет, все меняется.

— Уже забыла про свою семью, дочь священника? — Александр усмехнулся. — Интересно, что бы сказал твой отец, узнав, во что ты превратилась? Я даже представить себе боюсь, что ты сотворила с тем несчастным... Как его?

— Виктор. — Она снова отпила вино с еле заметной улыбкой.

— Виктор. Бедный-бедный Виктор. Сколько времени тебе потребовалось, чтобы добраться до него?

— Я умею ждать. Не он первый и не он последний, — ставя на стол чашу, спокойно ответила Татьяна. — Я знала, что Михаил не будет рядом вечно. Этот преданный пес оберегал их лишь до того момента, пока его хозяин не оставил свои любимые игрушки.

— Нашего хозяина сейчас тоже нет рядом.

— А разве в аду должен быть хозяин?

— Не могу понять одного: почему я должен страдать, а ты — ублажать его?

— Потому что жизнь порой бывает несправедлива, мой великий учитель. Если я потеряю свою привлекательность, с тобой уж он точно спать не ляжет. Быть может, ты́ хочешь с ним нянькаться? Или ты забыл, что я его Мария? Ты же помнишь, что велел тебе твой покровитель?

— Мерзкая подстилка. Вот кто ты! — Он снова раскашлялся. — Если он не сделает то, что должен, я сам придушу тебя. Ты используешь Луция в своих целях, а ему следует закончить игру, в которой наш хозяин должен победить.

— Человеку свойственно мечтать. А человеку, прожившему столько тысячелетий, мечтать еще и полезно. Ничтожный калека. Ты ведь теперь существуешь только для того, чтобы поддерживать меня и его. Боги ушли, их больше нет, и они не будут вмешиваться в то, что происходит. Нам лишь нужно делать то, что нам приказали, то, для чего нас создали, то, что мы приняли, то, во что мы верим. Ты, между прочим, можешь больше не бояться Анатаса. Теперь он всего лишь призрак. Как и его брат. Теперь мы́ стали властью на этой планете. Мы боги. Хотя и на короткое время. По мне, лучше один раз напиться крови, чем всю жизнь питаться падалью. Слишком долго нас загоняли в тень. Тебе так не кажется?

— Заткнись! Вырвать бы тебе твой поганый язык. Я знаю, чего ты хочешь, мерзкая девка. Ты мечтаешь только о мщении, хитрая змея. Хочешь поквитаться со всеми нами, — он попытался подняться, но затрясся всем телом и опустился на место.

— Что такое, великий учитель Александр? Вы ослабели? Смирись уже с тем, что ты просто сосуд, который питает меня и Луция. И когда мы выпьем твою жизнь до дна, — она отпустила в его сторону воздушный поцелуй, — оревуар, красавчик. Знаешь, возможно, мы станем с ним новыми Адамом и Евой. Как думаешь? Может, для этого мы нужны были нашему повелителю? Создать новых людей, новый мир? А может, я хочу, наоборот, возродить человечество без вас? Без тебя, без Тринадцатого и без всех, кто хоть как-то связан с вами? Может, спасителем стану я? Как тебе такой расклад?

— Дура! Не неси ерунды. Когда я сдохну, сдохнет и весь мир. Я не боюсь смерти и всегда останусь верным ему.

— Как и все, кто встал на его сторону, мой милый Александр, как и все. Мир же должен быть наказан за то, что сделал с нами, не так ли? — она мило улыбнулась.

— Ах ты хитрая, лживая стерва! Мягко стелешь. В твоих словах нет ни капли правды. Каким же ты стала чудовищем! Ты ведь затеяла свою игру. Хочешь возродить мир после того, как Луций разрушит его до основания? Хочешь быть богом, Татьяна? — промолвил он, закашлялся, вытер губы и провел по волосам рукой, чтобы убрать пряди, свисающие со лба.

— Богом? А почему бы и нет? Что такое, малыш? Что-то не так? Твое тело гниет заживо. После того как ты совсем разложишься, у меня будет еще много времени.

— Глупая девка! Ты затеяла то, чего тебе не реализовать. Никогда, — он вытянул вперед обезображенную руку, держа в трех перстах клок волос.

— Это твои пустые фантазии. Хотя... — Она мило улыбнулась, правая бровь поднялась, ее ровные белоснежные зубы сверкнули. — Я же любимая Мария Луция. Кого он поддержит, случись что? А? Кого он послушает? Старого хрыча или свою любимую?

— Раньше таких, как ты, сжигали на кострах.

— Раньше и трава была зеленее.

— Заткнись! Или я...

— Или ты что? Что ты сделаешь? Ты даже не можешь теперь выйти к тем, кого призвал к себе. Кто будет вести переговоры с главами общин, которые служат нам? Если они увидят это, — она кивнула головой в его сторону, — то и разговаривать не станут. Увидят тебя полуразложившимся мертвецом — и наша власть над ними ослабнет.

— Зато они станут разговаривать с моим кулаком.

— Твой кулак сжимаю я! — она рассмеялась.

Александр застыл и уставился на дверь помутневшим глазом.

— Что-то случилось?

— Тринадцатый. Он здесь. Силы покидают его. Тебе нужно спешить. Беги к нему, я наполню его силой.

— Почему ты не почувствовал его приближения? Его нужно было встретить еще у ворот в город.