Апокалипсис «Фунги» (СИ)

— Нашими фекалиями! — Сказала она торжественно, словно удобряли чистым золотом. — А все благодаря нашему микробиологу, предложившему одну дрожжевую культуру, способную очень быстро перерабатывать наши…дела. Побочным продуктом этого брожения является метан, который мы используем для обогрева теплиц.

— Невероятно! — Восхитился я.

— На самом деле это лишь маленькая часть, того что мы создали здесь. У нас есть еще грибные фермы под землей, прекрасный заменитель мяса. От разведения животных мы отказались. Кормить их получается дороже, чем получаешь с них. Если бы мы могли обрабатывать поля, то еще куда ни шло. Но враги среди людей и зараженные не дремлют. Все попытки наладить производство за забором провалились. Сейчас пользуемся только тем, что накопили раньше. Проблема выращивания зерна у нас самая острая. Терентий очень хочет найти человека способного ее решить.

По дороге с нами все здоровались и косились на меня. Я предположил, что каждый новенький у них на виду, поэтому они проявляют такой интерес ко мне. Мария Генриховна завела меня внутрь двухэтажного здания и провела к двери. Справа от двери висел список, написанный хорошим разборчивым почерком, на белом листе бумаги. В списке была фамилия отца и его инициалы.

Внутри нас ждало настоящее общежитие. Комната, служившая когда-то кабинетом работникам элеватора, была поделена на пять узеньких комнат, разделенных перегородками из ДВП. Каждая комната имела свою дверь. На дверях тоже висели списки фамилий, по две на каждой. Я нашел дверь с фамилией отца.

— Располагайся, Сергей. Туалет находится в конце коридора. Питаемся мы в столовой, два раза в день. Твоя столовая будет на первом этаже, расписание ее работы висит там же. Обживайся пока, а с завтрашнего дня начинаешь работать. Мы еще подумаем куда тебя определить.

— Спасибо большое, Мария Генриховна. Я очень благодарен вам за то что позволили мне остаться.

— Это обоюдовыгодная вещь.

Женщина закрыла за собой дверь. По коридору раздались ее удаляющиеся шаги.

Комната отца представляла собой узкое помещение, напоминающее купе поезда. В длину три метра и в ширину метра два. По левую и правую сторону имелись самодельные деревянные кровати. Над каждой из них были сооружены полки для всякого барахла, которым они и были забиты. У изголовья, между кроватями находился столик, делающий комнату еще более схожей с купе. В ногах находилась вешалка, и под ней небольшая тумбочка.

В прежней жизни такую обстановку можно было бы назвать аскетичной, но после землянок я считал эти апартаменты роскошью. Для начала я проверил комнату на предмет чего-нибудь съедобного. Напрасно, им даже и не пахло. У отца был небольшой набор запасной чистой одежды, предметы гигиены и множество технической литературы.

Я улегся на кровать. После долгой голодовки мой организм еще не восстановился полностью. Я быстро уставал. После перенесенного потрясения, вначале от страха перед комиссией, а потом, после встречи отца, я чувствовал себя уставшим. Кровать манила меня, и я ей поддался. В половину окна, которое мы делили с соседней комнатой светило весеннее солнце. Как хорошо было чувствовать себя в безопасности. Умиротворенная улыбка наверно застыла у меня на лице, когда я уснул.

Разбудил меня стук в дверь и голос.

— Эй, новенький! Вставай меня просили тебя предупредить, что в столовую пора.

Я подскочил, как ужаленный. Еда для меня — святое. В дверном проеме стоял парень, мой ровесник. Я протер глаза спросонья. В принципе я уже был готов к приему пищи.

— Здорова! Пошли тогда, раз пора.

Парень развернулся и пошел, а я за ним. Роста он был чуть ниже моего. Одет прилично, как в хорошие времена.

— Слушай, как тебя зовут? — Спросил я его.

— Родион.

— Меня, Сергей. Родион, а дверь не надо закрывать… ну там, на ключ, или еще на что-нибудь?

— Нет, у нас вообще замков нет. Воров не водится. За воровство — выселение. Даже самый генетический клептоман держит в узде свои желания.

— Хорошо, а я подумал, вдруг папка заругает.

Родион аж остановился.

— Петр Михалыч твой отец? — Родя смотрел на меня недоверчиво.

— Да. Это похоже на неправду, но я отмахал на удачу семьсот километров и попал к вам. И встретил своего отца.

— Везет тебе, а я один. Родных никого не осталось.

Мне показалось, что парень помрачнел.

— Не переживай так, обязательно когда-нибудь встретишь. — Я попытался немного обнадежить парня.

— Это вряд ли. Они все у меня на глазах обратились. Я их скалкой вырубил, связал и убежал из дома. До сих пор страшно, как вспомню.

В коридоре запахло едой и послышался характерный звук столовой. Едоки часто стукали ложками по дну тарелок. Мы вошли в просторный зал, отделанный кафелем и пристроились в конец очереди. Народ с любопытством посматривал на меня. На их холеном внешнем виде, я выглядел как узник концлагеря. Это сразу бросалось в глаза.

Повара каждому человеку клали в его поднос по два кусочка хлеба, плескали сероватый бульон в одну тарелку, а во вторую кашу, принадлежность к какому злаку по внешнему виду мне определить не удалось.