Апокалипсис отменяется

Увлекшись, я едва не проскочил на лестнице нужный уровень. Охрана у дверей «блока номер восемь» встрепенулась от грохота, когда я вывалился на этаж. К счастью, работаю не первый день, уже знают, даже не пришлось пропуск показывать, хотя наш объект проходит под грифом «сверхсекретно». Еще на лестнице меня скрупулезно «просветили» хим– и металлодатчики, опознали и передали инфу на пост охраны. Один из спецназовцев даже крикнул вслед:

– Поторопись, железячник, Франкенштейн уже там!

Стерильно-белый коридор извернулся углом, двери анатомического театра распахнулись. Навстречу качнулось куполообразное помещение, в глаза бросились ряды стальных каталок. На них, укрытые белыми простынями, характерные холмики с очертаниями человеческих тел. Рядом с каждым огромные пластиковые ящики с пучками проводов, мониторы, серверы, напоминающие шкафы ЭВМ.

Горьковатый запах формалина стал таким насыщенным, что в голове на миг помутилось.

– Огурцов, ретрактор тебе под ложечку, где вас носит?!

Скрипучий голос доктора Франкенштейна привел меня в чувство. Провожаемый пристальными взглядами камер наблюдения, я ринулся к пульту контроля. Пока мозг поспешно боролся с приступом паники при виде мертвых тел и страшно блестевших инструментов, руки сами готовили аппаратуру.

– Сколько у нас времени? – от волнения хрипло спросил я.

Доктор Франкенштейн, в миру профессор Эдуард Витальевич Штерд, пробурчал сварливо:

– Минуты полторы… что ты стоишь, Огурцов?! Сказал же – времени мало! Подключай, скальпель тебе в лучевую кость, не стой!

Я рванулся к компу, рухнул в кресло. За спиной уже мерзко завизжала медицинская пила, запахло паленой костью: Эдуард Витальевич готовил контакт… Я напряг всю волю, чтобы не обернуться, сосредоточившись на загрузке программ. Мне хватило одного раза увидеть трепанацию, чтобы кошмары каждую ночь видеть, повторять не стоит. Но уши против воли ловят каждый звук за спиной.

– Ну что за снабжение? – бормочет Франкенштейн. Пила визжит, что-то отвратительно чавкает и хрустит. – Все оборудование старое, примитивное… ох, черт, – пол-уха отрезал, конхотом ему внутрь!..

С грохотом ввалились Павел и Тимур, помощники Штерда. Два сапога пара: Павел флегматичный и толстолобый амбал, а Тимур тощий, как жердь, циничный пофигист. Оба в кожаных фартуках, как и Франкенштейн, только пятен крови не хватает. Впрочем, будут скоро пятна, когда канал наладят…

– Готов к началу сканирования! – отчеканил я, вслушиваясь в ругань за спиной.

– Куда ты провод суешь, клизму тебе в зад?!

– Эдуард Витальевич, сердечная помпа не качает!!

– Где наноботы, бездари?!

Я слушал ругань Франкенштейна и вялые оправдания Павла с возрастающей паникой. «Номер десять» – второе мое подключение. А если учесть, что первого я не помню совсем, очнувшись уже возле унитаза в приступе рвоты, то для паники самое время… а когда каждое подключение стоит государству десятки тысяч долларов, впору вообще заикой стать.

– Какое у него сердце было, страсть! – Это, по-моему, Тимур. Законченный циник привычно комментирует процесс. – Вот бы ему наша помпа понравилась…

– Ты на легкое посмотри, смолой никотиновой аж сочится, – отозвался Павел тягуче. – А если надавить…

– Работайте, скальпель вам в печень!

«Слава богу! – мысленно возопил я. – Правильно, Франкенштейн, заткни их, иначе я свой желудок продемонстрирую…»

– Наноботы в крови…

– Огурцов, моделирование! – рявкнул Франкенштейн.

– Сигнал идет, – отозвался я, наконец-то погружаясь в работу. – Моделирование запущено! Получена первичная схема прижизненного расположения нейронов!

Компьютер взвыл от натуги, перерабатывая в секунду триллионы операций. Еще бы, отсканировать головной мозг человека, получить и проверить коды доступа от наноботов, что разгоняет по организму «пациента № 10» сердечная помпа, и смоделировать искусственную деятельность ЦНС – брр! Даже у меня мурашки по коже, хотя повидал мощнейшие компьютеры мира!

– Черт!

Короткий вскрик Павла и неуклюжие тупые удары по жестяной каталке заставили вздрогнуть. Усилием воли я вернул глаза к монитору, лучше мне на это не смотреть. За спиной под моим руководством сейчас тысячи наноботов разносят по организму «десятки» дубильные вещества и крионный бальзам, не дающий органике начать разложение. Забитые тромбами вены набухают, извиваются, как черви. Тело вздрагивает, бьется на каталке. Из-под век трупа текут слезы, легкие спазмируют хрипами, сочатся мокротой. Если там мужчина, то возможна эрекция, а если женщина… нет! Не думай! Смотри в монитор! Следи за миллионами цифр, опорочивающих самое святое в человеке – душу. Вон длиннейшая строка, похожая на уравнение помешанного математика, это отсканированная часть души – цепочка реакций человека на внешние раздражители. А эта, быть может, отвечала за любовь и привязанности…

– Время?! – взревел Штерд.

– Общее: пятьдесят шесть секунд, – деревянным голосом сказал я. – Расчетное: двенадцать секунд… восемь… три…

– Копирование модели завершено! – отозвалась в наушниках Ольга. – Сигнал получен! – И спустя секунду с триумфом добавила: – Функционирует!