Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Феофан Грек, знаменитый константинопольский художник, в 1405 году создал монументальный цикл фресок на тему Апокалипсиса, расписав великокняжеский храм Благовещения в Московском Кремле¹⁸⁴. До нашего времени фреска дошла в нескольких редакциях, произошедших в 1416, 1484 и 1489 гг. (из-за перестройки храма), и в 1547–1551 гг. (по причине грандиозного пожара в Москве). После реставрации XVI века сохранилась только треть первоначальных сцен. Несколько из них воспроизводят сюжеты Откровения: великую жатву, землетрясение, всадника апокалипсиса, Христа на белом коне, вавилонскую блудницу. Рядом со сценами земных бедствий изображаются святые императоры и русские князья[36].

Образные размышления Феофана о Страшном суде отчасти связаны с окончанием Великого Индиктиона (532-летнего цикла) в 1408 году, в страхе создавалась новая Пасхалия до конца 7000 года, предвещающая Конец света в 1491/1492 году[37]. На 1408 год, перед приездом нового митрополита Фотия в 1410 году, приходится и восстановление фресок главного храма русской кафедры – Успенского собора во Владимире. Под началом Андрея Рублёва и Даниила Чёрного был создан грандиозный цикл со сценами, в том числе, Страшного суда: ангелы свивают небо, Христос во славе в мандорле окружён апостолами и старцами, подле него уготованный престол, а рядом – Богоматерь и Иоанн, Адам и Ева. Композицию дополняют символы четырёх павших царств, изображение Исайи, царя Давида, а также земли и моря, отдающих мертвецов.

Только в конце XV – начале XVI вв., во время падения Константинополя и в процессе формирования политической культуры Московской Руси, растёт и популярность Апокалипсиса, подогреваемая чтением комментариев Андрея Кесарийского, которые переписывались и снабжались иллюстрациями. Создаётся ряд икон на тему Страшного суда, одна из которых была предназначена для Успенского собора Московского Кремля.

Внимание к образу Страшного суда и византийская идея о «последнем правителе» обрели своё продолжение не только в теоретическом слове, но и на практике: в XV–XVI вв. с удивительной регулярностью и силой возникали всплески ожидания Конца света и Второго пришествия.

В периоды приближения дат предполагаемого начала апокалипсиса атмосфера в обществе сгущалась: участившиеся обнаружения и разоблачения ересей в Новгороде в 1487 году отвечали духу времени, а главный гонитель ереси архиепископ Геннадий, почитавший испанскую инквизицию, грезил о расправе с инакомыслящими ещё до Второго пришествия. Однако еретики намекали на свою избранность перед лицом Божьего суда. Осуждённых на одном из публичных наказаний сравнивали с воинством сатаны, который, сообразно эсхатологическим пророчествам, должен навестить сей грешный мир незадолго до Страшного суда.

Вместе с вольнодумством стали приходить и новые книги, рождаться вопросы к догматам и устройству Церкви. Появился интерес к астрологии, гаданиям, изучению медицины и языков, возникали фундаментальные споры, касающиеся принципов устройства политической и религиозной жизни государства. Ответ Церкви перед лицом такой смены вех – унификация Священного писания: в 1499 году завершилась кодификация полного текста славянской Библии, сделанная под руководством архиепископа Геннадия¹⁸⁵. Именно геннадиевская Библия будет положена в основу печатной Библии Ивана Фёдорова, изданной в Остроге на Волыни в 1580–1581 годах.

Ещё одним результатом эсхатологических настроений стали новые поминальные практики, описанные в трудах Иосифа Волоцкого. Поучения о памятовании смерти, спасении души, а также загробной участи праведников и грешников содержались в Синодике – специфическом жанре духовной литературы, поминальной книге¹⁸⁶.

К концу XV века появляются в храмах и иконы на тему Страшного суда. Усложняется деталями и подробностями сам образ: если присмотреться к композиции иконы, обнаруживается её крестообразная структура. В центре этого мысленного креста (чуть выше середины иконы) изображена ключевая фигура Страшного суда – Христос. Иоанн Предтеча (по левую руку от Христа) и Богоматерь (по правую) просят за грехи человеческие. Подле их ног первые люди на земле – грешные Адам и Ева. Эти центральные образы окружены апостолами (по шесть с каждой стороны) с открытыми книгами, а за ними – 24 ангела. Иногда изображались и старцы, сидящие в чертогах Небесного Иерусалима, – ив этом случае композицию уравновешивают написанные в правом верхнем углу ангелы, сворачивающие небо как свиток (эта сцена могла располагаться и в центре), а подле них – ангелы или святые, низвергающие копьями с небес зло в образе дьявола. Иногда сцены вверху «декорированы» облаками, выражающими идею горнего мира, представленного на иконе, – в этом случае посередине, над фигурой Христа, изображается Бог Саваоф, грозно восседающий на престоле.