Апокалипсис Томаса

Внезапно я вспомнил, что сказал мне Паули Семпитерно после того, как решил не стрелять мне в лицо: «Если ты что-то ищешь в Роузленде, то обязательно найдешь противоположное. Если хочешь выжить, поищи свою смерть».

И я направился в мавзолей, где мог найти только пепел мертвых, аккуратно упакованный в урны. Так я, во всяком случае, думал.

Глава 18

Осторожно, чуть ли не цыпочках, я двинулся в обратный путь на кухню, но, наверное, ничего бы не изменилось, если бы я пел и танцевал, потому что особняк, похоже, пустовал. Шеф Шилшом еще не вернулся к недочищенной картошке, и я задался вопросом, а не продолжается ли конференция в апартаментах Волфлоу.

Выйдя из кухни и пересекая южную террасу, чтобы по лестнице подняться к фонтану, я увидел главного садовника, мистера Джэма Дью, который стоял на склоне, среди водных каскадов. Невысокий, широкоплечий, с гладким, доброжелательным лицом Будды, он, возможно, родился во Вьетнаме, но точно я не знал, потому что разговаривали мы лишь однажды и коротко. Я похвалил его за ухоженность ландшафта, он меня — за тонкий вкус, позволяющий оценить его совершенную работу.

Среди обитателей Роузленда чувством юмора обладал, наверное, только мистер Дью, и если сложившаяся в поместье ситуация продолжала бы ухудшаться, — иначе, похоже, быть и не могло, — я мог бы даже специально найти его в надежде услышать что-то веселое.

В тот момент он не катил тачку и не держал в руках никаких садовых инструментов. Просто внимательно рассматривал неотличимый от ковра мягкий газон, должно быть, выискивал пробравшийся в его владения ползучий сорняк, чтобы тут же его уничтожить.

Я имел полное право заглянуть в мавзолей и уже успел там побывать, но мне бы не хотелось, чтобы мистер Дью заговорил со мной и, возможно, составил бы мне компанию. В его присутствии я бы не решился нажимать на щит ангела, изображенного на стеклянно-керамическом панно, как предложил мне мальчик.

Покинув террасу, я двинулся на восток, с тем чтобы изменить курс, выйдя из поля зрения садовника и особняка, и подойти к мавзолею уже с юга.

Как только они оба скрылись из виду, я вдруг остановился как вкопанный, осознав, что за два предыдущих дня, да и сегодня, ни разу не видел мистера Дью за работой. Не видел работающим ни одного из его подчиненных, хотя по моим прикидкам для поддержания должного порядка на такой территории требовалась команда из шести или семи человек.

Ни разу я не слышал гудения газонокосилки. Или пылесоса для листьев.

Я вспомнил идеальные чистоту и порядок в доме, который обеспечивали только миссис Теймид и Виктория Морс. Застать их за работой мне тоже не удалось.

Связь этих фактов не вызывала сомнений. Что-то она да значила. Но на текущий момент суть этого являлась для меня такой же тайной, как содержимое документа, написанного алфавитом Брайля.

Передо мной, окруженная с трех сторон калифорнийскими дубами, протянулась длинная лужайка. Посреди нее стояла большая свинцовая скульптура Энцелада, одного из титанов классической мифологии. Он смотрел в небо и воинственно вздымал кулак.

Титаны воевали с богами. Их раздавили те самые камни, из которых они строили гору, чтобы добраться до небес.

Честолюбие и глупость — опасное сочетание.

Что-то в Энцеладе показалось мне странным. Приблизившись, я понял, что он отбрасывает две тени, одну более темную и короткую, чем другую.

Ничего хорошего это не сулило. Такое же необъяснимое явление я уже видел, в конюшне, и закончилось все внезапным наступлением неизвестно откуда взявшейся ночи, которая принесла с собой толпу существ, названных миссис Теймид уродами.

Галеоны темных облаков наплывали с севера, но небо по большей части еще оставалось чистым. Солнце приближалось к зениту.

Я прикрыл глаза рукой, разглядывая тени окружающих лужайку деревьев, ожидая увидеть под ними злобных существ с враждебными намерениями. Как это было здесь постоянно, я чувствовал, что за мной наблюдают. Но эти наблюдатели, при условии, что они существовали, маскировались отлично.

У меня на глазах вторая тень, падавшая на восток, уползла обратно в титана. Осталась только более короткая и темная тень. Начав отступать от заведенного порядка, природа неожиданно решила вернуться в привычные рамки.

Я могу существовать с призраками мертвых, при условии, что они оставляют меня в покое, когда я в ванной. Меня больше тревожит иной раз случающееся и, несомненно, сверхъестественное событие, выходящее за пределы моего понимания, потому что я опасаюсь, как бы оно не стало частью моей жизни. Если восход и закат не будут следовать друг за другом, если все и везде начнет отбрасывать две тени, тогда, возможно, уже завтра птицы примутся лаять, собаки — летать, а через неделю я превращусь в совершенно рехнувшегося повара блюд быстрого приготовления, разговаривающего с оладьями на сковороде и ожидающего от них ответа.