Апокалипсис в шляпе заместо кролика. Книга вторая

И Лилиан, как и всякая домохозяйка, знающая во многом толк, и в особенности в том, как направить на путь истинный своих нерасторопных мужей, которых всё устраивает в жизни, но в тоже время по их лицам совсем не прослеживается довольство, когда им всю правду говоришь об их пассивности поведения, начинает делать свои логические цепочки в поиске истинных причин этого недовольства Константина. И надо отдать должное рассудительности Лилиан, то ход её мысли был направлен в правильном направлении – в сторону самой себя.

– Значит, вся проблема во мне, и я тебя не устраиваю! – накалив посредством своего лица атмосферу в кухне, где и происходил этот серьёзный разговор, переходящий на повышенные тона, принялась возмущаться Лилиан, уперевшись зорким взглядом в Константина, чтобы значит, не пропустить мимо себя доказательств его измены её ожиданиям (он моргнёт, побледнеет или икнёт). Но Константин, как и всякий закоренелый в обмане своей горячо любящей супруги злодей, не только отлично скрывает весь этот обман в себе, а он, что за подлец и негодяй, преотлично играет своё недоумение, типа, что я такое слышу, да не может быть такого.

Но Лилиан уже давно не столь наивна, и её не провести, как в период той своей влюблённости, где она каждому слову Константина верила и чуть ли в рот ему не заглядывала, а сейчас её время пришло, и теперь Константин должен заглядывать ей в рот и во всём её слушаться. А Константин, видимо ещё пребывает в своём прошлом и не понимает, что жизнь не стоит на месте и всё меняется, вот и гнёт свою главенствующую линию, когда всё давно не так.

Ну а раз он такой непонимающий, то Лилиан вправит ему мозги. И Лилиан предпринимает против Константина излюбленную тактику уверенных в своём положении глав семьи, домохозяек, она начинает предлагать Константину альтернативные варианты его семейного благоустройства. – Что ж, Константин, – вздохнув на публику, проговорила Лилиан, – если я тебя не устраиваю такая, какая я есть, – а у Лилиан в отличие и в противоположность от Константина, совсем другие взгляды на себя, – то ты прекрасно знаешь (Лилиан всё же не удержалась оттого, чтобы не подстраховаться и переложить всю ответственность за принятие окончательного решения на Константина), что я тебя не держу. Мы уж как-нибудь продержимся и выживем без тебя. Всё равно от тебя не дождёшься никакой поддержки. – Здесь Лилиан демонстративно приложила к глазам, взятую со стола салфетку, которая ей понадобилась, чтобы осушить свои глаза от слёз, до которых её довёл своим упрямством и подлостью своего эгоистичного характера Константин.

И видно Лилиан только сейчас осознала, как подл и эгоистичен Константин, от которого ничего кроме слёз на своих глазах не дождёшься, отчего ей так стало жалко себя, такую несчастную (и всё по воле жадного до ласковых слов Константина) и подневольную, жертву рационального к ней подхода со стороны Константина, что она в момент разозлилась и уже со злобой начала выдавливать на своих глазах ещё больше слёз посредством озвучивания всей глубины коварства Константина, который только ждёт, не дождётся удобного случая, чтобы посмотреть на сторону.

– Найди себе более красивую и молодую, которая тебя не будет упрекать ни в чём и всегда будет покладистой. – И на этом бы Лилиан и закончить, но она, если заведётся, то не может успокоиться и продолжает нагнетать нестабильность во взаимоотношениях с Константином. – Чтобы она тебя во всём понимала, слушала и не терзала вечерами своими глупостями. – Уже с яростью добавляет Лилиан. И что странно, так это то, что в такого рода случаях, что совсем не редкость, противная сторона, к кому обращены все эти слова, почему-то не прислушивается к этим дельным советам своей второй половины, которая, как она сама утверждает, плохого не посоветует (здесь, наверное, имеет место психологический эффект, где вторая половина, к кому обращены эти слова, включает защитные функции, и в штыки принимают эти слова). И противная сторона, вместо того чтобы последовать, и притом немедленно, этим рекомендациям, повинно склоняет голову, недовольно бурчит в ответ: «Не пори чушь», и тем самым соглашается и дальше быть, не то чтобы несчастным, а скажем так, не полностью раскрывшимся человеком.