Апокалипсис в шляпе, заместо кролика. Ковчег

– Всё это очень интересно, Никанор, – пролистав руководство по эксплуатации, заявляет в ответ Матильда, – но это меня нисколько не убеждает. А вот сомнения в твоей честности у меня почему-то возникают. И не хочешь ли ты, с помощью этой аргументации воспользоваться моей доверчивостью к тебе. – Матильда задаётся вопросом и с таким пристальным вниманием смотрит на Никанора, что он не может скрыть в себе всех своих тайных мыслей насчёт Матильды, и тем самым ловится ею на своём тайном замышлении по поводу её использовании не всегда по её прямому назначению. И Матильда, уловив в Никаноре эту его лукавость по отношению к ней, само собой укрепилась в своей недоверчивости к этим заявлениям Никанора, осознавшего сейчас, что всякая истина и правда должна быть подкреплена самоуверенностью в лице и себе.

И Никанор вновь в порыве своей эмоциональности, что всегда и приводило его к неблагоразумным поступкам, взял и выставил напоказ этот пульт управления Матильдой, испугав её такой резкостью движений и странной для неё притягательностью этого пульта, с которого на неё так пристально смотрела красная кнопка.

– Что это? – с дрожью в голосе спросила Никанора Матильда.

– Это доказательство моих слов. – Туманно говорит Никанор. Но Матильда на этот раз ему отчего-то верит. – Можно посмотреть ближе? – вопрошает Матильда, протянув руки к пульту. Никанор смотрит на пульт в своих руках, переводит взгляд на Матильду и, протянув пульт, говорит: Можно.

Матильда осторожно берёт пульт, с той же осторожностью разглядывает его, затем поднимает глаза на Никанора и спрашивает его. – И что это за кнопка?

– Ты, я думаю, сама уже догадалась. – Сухо отвечает Никанор.

– И что будет, если я её нажму? – тихо спрашивает Матильда.

– Ты знаешь… – только и успевает сказать в ответ Никанор, как на его последних словах Матильда в один момент замирает в одном положении и из её рук в своей замедленности, выскользнув оттуда, выпадает пульт. А Никанор, уловив взглядом летящий пульт, следует взглядом за ним до самого падения. Когда же пульт, сотряснувшись об пол, там замирает, Никанор возвращается к Матильде, которая так и продолжает находиться в одном замершем положении, глядя в свою, только ей известность. И так она выглядит в этом умолчании себя совершенно и неприступно, что Никанор, глядя на неё, и сам замер в своём восхищении перед её холодной красотой. И Никанору даже не верится, что именно он является единственным правообладателем этой совершенной модели.

А как только ему так зыбко о себе подумалось, а Матильда так притягательна и совсем рядом, то у него вдруг возникло странное желание по отношению к Матильде. Для чего он, явно обо всём забыв, начал наклоняться лицом к Матильде, – она сидела на кресле, стоящем чуть сбоку от диванчика, на котором поместил себя Никанор, – чтобы претворить в жизнь некую задумку, которая ему пришла вдруг в голову, при виде Матильды в таком податливом положении. И хотя какой-никакой разум в Никаноре присутствовал и понимал, что сейчас произошло с Матильдой, – она самоотключилась, – всё же ему было несколько страшно во время своего лицевого приближения к ней, по итогу которого он хотел прикоснуться своим лицом к её лицу в одном знаковом месте и тем самым ощутить, что из себя представляет Матильда.

И вот когда Никанор практически достиг своей цели, и ему оставалось преодолеть самый последний отрезок, он вдруг решает остановиться на этом своём пути к цели и заглянуть в холодные глаза Матильды, уставившиеся в одну незримую точку. Для чего это ему это понадобилось и что он этим хотел доказать, может и не трудно понять, – не хотел, чтобы этот его поступок остался только им замеченным, – но не нужно никогда забывать, что любая, даже ничтожная смена вектора направленности своего движения, приводит к рассредоточенности действий (теряется контроль за незадействованным в новых действиях функционалом). И если не проявлять повышенную осторожность, то можно и поплатиться за эту свою самонадеянность.

И вот когда Никанор, по причине этой своей самонадеянности, заглянул в безжизненные глаза Матильды и даже себе позволил задаться философским вопросом: «Интересно, и что она сейчас там, в темноте своего отключения, видит?», то тут-то его и настигает расплата за эту свою неосторожность – Матильда вдруг резко оживает и, живыми глазами посмотрев на находящегося в прямой близости, обалдевшего от такой неожиданности Никанора, с лёгким удивлением спрашивает его:

– И чего вы тут такого надумали делать?

А Никанор, застыв в одном положении под внимательным к нему взглядом Матильды, само собой ничего и сообразить не может, вдруг ногой нащупав пульт управления Матильдой. На который он по своей неосторожности, видимо, в этот знаковый для себя момент случайно наступил и тем самым включил Матильду и предстал перед ней в таком неоднозначном положении. Ведь что теперь о нём может подумать Матильда, обнаружив его в таком близком от неё положении. Ясно, что ничего оправдывающего и не умаляющего его собственное я.