Апокалипсис в шляпе, заместо кролика

– Светлана Вильгельмовна! – повысив голос до критического, да ещё вот так официально, обращается мэр к своей секретарше, чуть ли не к самому близкому себе человеку в этом жестоком мире, где нет веры никому, кто тебя пожалеет, осушая твои стекающие по щекам слёзы и вытирая нервную испарину со лба, что Светик в будние дни и по вечерам, а сейчас она видите ли Светлана Вильгельмовна, надувается в щеках и с оскорблённым достоинством соответственно реагирует на такое к себе отношение мэра Вениамина Присужного. – Я вас прекрасно слышу, Вениамин Селекторович. И можете не орать. А если вы сами себя не слышите, то это ваши проблемы.

Здесь Вениамин Селекторович, как оказывается, а все думали Сергеевич, чуть не лопается от возмущения на такой, невероятно ему слышать, отпор со стороны Светланы Вильгельмовны, той ещё стервы, как оказывается. И он после продыху собирается заметить и заодно напомнить этой забывшейся Светлане Вильгельмовне о том, из какого прозябания он её вытащил и вывел в люди (хоть на человека стала похожа), а она неблагодарная, ещё тут смеет выказывать свою личную позицию, – то, что они себе позволяют после рабочего дня в его кабинете, нисколько не даёт ей права на особенные с ним отношения, – но не успевает этого сделать, перебитый всё той же Светланой Вильгельмовной, посмевшей первой ему напомнить о том, что это именно она удерживает себя от того, чтобы не проговориться его супруге о его остроумном поведении вне рабочего дня наедине с ней.

– А теперь я вас слушаю. – После такого, расставляющего всё по своим полочкам предисловия, Светлана Вильгельмовна вся во внимании к Вениамину Селекторовичу. А тому и сказать нечего. И он обратно возвращается в свой кабинет, где и начинает всё больше нервничать и расстраиваться в ожидании этого подлеца Каутского.

– Может, позвонить? – осеняет мыслью мэра стоящий на самом видном месте стола стационарный телефон. И, конечно, позвонить, и с таким надрывным и взрывным нарративом поинтересоваться у этого Каутского о том, где это он милейший запропастился, что тот в тот же момент захочет с концами пропасть. Что, между тем, нисколько не отвечает ожиданиям мэра и он решает на время смягчиться и быть любезным с этим продажным негодяем (ещё надо узнать, кто заплатил ему за эту статью).

Но чёрт побери этого Каутского, он сволочь, не только не торопиться ответить на его мэрский звонок, а он вообще не отвечает. – Да я тебя, гад! – взрывается мэр, да и трубкой так прикладывает телефонный аппарат, что, всего вероятней, что по нему уже точно никому нельзя будет дозвониться. Но взбешённый мэр этого не замечает, принявшись впопыхах и всяком беспорядке собираться в дорогу, прямиком до редакции. – Ну я тебе сейчас покажу, где раки зимуют! – нахлобучив на голову шляпу, Вениамин Присужный бросился на выход из кабинета. А когда взбодрённая его резким выходом из кабинета, со своим выбросом адреналина, Светлана Вильгельмовна поправила на себе юбку и в оторопи задалась вопросом к мэру: «А вы это куда?», то хотя такая вопросительная настойчивость не входит в круг её компетенции, Вениамин Присужный соблаговолил её обрадовать.

– К жене! – с перекошенным лицом заявил Вениамин Присужный. – Всё ей о своей подлой сущности расскажу, и надеюсь, что она меня в отличие от некоторых поймёт. – А Светлана Вильгельмовна категорически против таких поспешных действий со стороны мэра, о чём она только попыталась ему сказать, но не сумела всё это донести до него, сбежавшего от неё и от такой здравой мысли по лестнице, а не как обычно, на лифте. А вот то, что он крикнул ей с лестничного пролёта: «К моему возвращению, я буду вам крайне признателен, если вас здесь больше не увижу», она предпочла не услышать, набирая на своём стационарном телефоне только ей известный номер.

А когда ей в трубку говорят, что готовы её внимательно слушать, то она вводит в курс происходящего с мэром этого только ей известного абонента. – Он взбешённый направился в редакцию.

– Отлично. – Говорит грубый голос ей в ответ в трубку телефона. – Вы заслужили для себя награды. До встречи.

– До встречи. – С трепетом в сердце ответила Светлана Вильгельмовна, зажмурившись от волнительных предощущений.