Апокалипсис завтра (СИ)

– Не завидую я Франции и ее народу, – Курт медленно развернулся и, наконец, присел на постель, будто его нежелание касаться кровати Рифи, было связано лишь с уверенностью, что Сшиллс спала здесь с кем-то. – А как же Людовик? Выгоднее быть его фавориткой.

Орифия усмехнулась. Этернелю показалось, словно за этой улыбкой кроется грусть.

– Людовик – глупец, Курт. Им управляют эмоции и нежелание видеть реальность. Пусть так и остается, – она вздохнула и наклонилась. Домашние туфли были грациозно сняты, и босые ступни Рифи медленно направились на цыпочках к Курту. – Мне неприятно находиться в его компании, – она сморщила нос. – Как бы того не требовало дело, но прелюбодействовать с кем-то, от кого дурно пахнет духами, еле перебивающими вонь тела, я не намерена.

– О, ma f'ee, ты все же брезглива? – хитрый прищур мага Вуду вызвал у Орифии искреннюю улыбку.

– Так зачем ты здесь? – послала она ему не менее хитрый взгляд.

Руки сами потянулись к легкой шнуровке домашнего халата…

*****

Видение растворилось, уходя вместе с болью. Курт перевернулся на спину и судорожно начал вдыхать ртом воздух. Только недавно он научился уходить от боли в свои воспоминания, но чем сильнее и продолжительнее была волна, тем ярче и реальнее становились кадры из памяти. Маг не понимал хорошо это или плохо. Что, если Курт в следующий раз также уйдет в прошлое, а в какой-то момент обнаружит, что его тело уже занято, а сам он навечно заточен в собственной памяти?

Может, такая смерть вовсе не плоха?

Теплые мягкие руки коснулись его лица, и он приоткрыл глаза. Курт с трудом разлепил будто бы припухшие веки и увидел ее. Наваждение, граничащее с потребностью.

– Ma f'ee? Снова…?

Лицо любимой было необыкновенно живо. Эмоции отражались на нем, словно ясный день в воде кристального озера. Слишком странно и ненормально для Сшиллс. Слишком обычно в последнее время для Орифии. До чего он ее довел?

– Я не сразу поняла, прости, – горячие губы коснулись покрытого холодным потом лба. – Почему ты ничего не сказал?

– Там, где все началось, разве так трудно угадать? Долго, Рифи…

Лицо Орифии исказилось. Она словно сдерживала подступающие слезы, глаза блестели даже в такой темноте. Какой стыд, что более он ничего не видел.

Гостья повернула голову в сторону, туда, где лежало доживающее последние часы тело орлеанского полукровки. Ожидание смерти отчетливо сгущалось в воздухе. Танцующие черные тени мелких духов только и ждали, чтобы пожрать остатки темной души. Курт немало из него выкачал, провел кучу экспериментов, но все тщетно. В какой-то момент главе клана Вуду стало только хуже от всего этого. Бесполезный кусок мяса. Бракованный уродец Йерта оказался ни на что не годен.

– Ты сам виноват, – тихо и грустно произнесла Сшиллс и вздохнула. – Надо было звать меня сразу, а не тянуть до последнего в надежде, что я приду сама. Какой же ты все-таки беспробудный дурак.

– Пришла, Рифи. Ты же пришла. Наверное, уже поздно, – с трудом он заставил себя говорить. От слабости язык совсем перестал слушаться. – Помнишь уговор?

Снова тяжелый вздох, и изящные пальцы сильнее обхватили его голову.

– Ни за что. Я пришла тебя вытащить. И на этот раз я уверена, что все получится. В нем осталось хоть немного крови?

Сознавая, как путаются мысли, Курт кивнул, даже не разбирая смысла слов и продолжая, как идиот, любоваться красивыми горящими в темноте глазами самой прекрасной этернель. Интересно, сколько еще будет развязано за ее улыбку и взгляд войн? Сколько народов исчезнет, прежде чем свет Орифии угаснет?

Курт не соображал, чего добивается глава Сшиллс, наполовину расстегивая молнию непривычной для нее простой серой спортивной кофты.

– Выпей, – ласково прошептала гречанка и сама подтянула его к своей шее. – Кровь этернелей для твоего теперешнего состояния наиболее ценна, не так ли?

Чертовски верно. Все из-за сраного Контракта. Но ее идея глупа до ужаса. Ведь если дать ему любимое лакомство Бича всего мира, это лишь усугубит шаткое положение Курта в этой реальности.