Апокалиптическая фантастика

Я застегнул пуговицы. Пока я возился с ремнем, таинственная машина въехала на городскую площадь. Длинная алюминиевая коробка располагалась высоко на толстых шинах, ветровое стекло напоминало окно дома, и как минимум вдоль одного из длинных бортов виднелось несколько окошек. К машине был прицеплен большой трейлер, везший, судя по всему, запасной топливный бак и различные припасы.

Из какого-то глубокого и неожиданного уголка в голове пробилось воспоминание. Да, эта машина утратила первоначальный вид и была переделана, чтобы выдержать плохие дороги этого мира и нехватку топлива. Но из глубин памяти ее название всплыло невозможным ответом.

Это RV[81].

Но что эти буквы обозначают?

Этого я вспомнить не смог. Возможно, я этого никогда не знал. Но в памяти отложилось, что это лучшее из чудес, нечто такое, о чем можно лишь мечтать, и теперь эта глупая мальчишеская часть моей личности затрепетала, наполняя меня счастьем.

Мне было семь лет, и я был рад путешествовать по миру, питаясь консервами и выбирая себе новую одежду, когда пачкалась прежняя, в сущности новая. Такая жизнь казалась естественной, и я не жаловался. Потом отец услышал разговор по коротковолновому радио. Люди нашей веры говорили о городе, который оставили пустым и чистым и где жизнь обещала снова стать легкой. Но разве все вокруг и так не было замечательным? Мертвецы уже больше не воняли. Мне нравилась бродячая жизнь и ее ежедневные ритуалы — помогать отцу обшаривать пустые дома в поисках патронов, инструментов и ключей к машинам, которые еще могли ездить. Масштаб катастрофы был огромным. Но, опять-таки, для мальчика все вокруг огромное. И нет ничего естественнее, чем смерть. Насколько мне было известно, люди жили так со дня творения: процветание всякий раз делало людей чересчур гордыми, а затем Господь насылал на них потоп или что-то похуже, убивая исключительно грешников.

Так говорилось в молитвах моей матери. Каждый вечер и каждое утро и всякий раз, когда мы садились есть добытую еду, она благодарила Бога за сокровища, оставленные побежденными неверующими.

Я молился, и отец молился, но не как мать. Именно она решила, что нам нужно ехать в Спасение. Отец не возлагал на это особых надежд, но не смог найти веских причин для отказа. Поэтому мы нашли новую машину для нового начала, и к концу путешествия мне уже не терпелось увидеть это таинственное место. Мы пересекли половину штата, прежде чем стали огибать по широкой дуге огромный город. Мать указывала дорогу, отец следил за стрелкой топливомера. А я разглядывал тысячи пожаров, кайфуя от вида столбов дыма, опирающихся на грязные языки пламени, и запахов пластика и старой древесины, сгорающих в диком и чудесном огне. Я не задумывался о последствиях вдыхания дыма для здоровья. Мне было семь лет, пожары были развлечением, а эта важная поездка казалась великим приключением в бедной событиями жизни.

Но как только мы приехали в Спасение, нас охватило разочарование. Мы оказались в числе поздних приезжих, и свободными остались лишь несколько недостроенных домов. Мэр поприветствовал нас как христиан, и в честь нашего приезда был устроен скромный обед. Но в нашем доме не было солнечных панелей или ветряных генераторов. В стенах были прорезаны отверстия для труб и проводов, но делать проводку еще не начали. У меня неожиданно появились знакомые мальчишки, но играть с ними мне было некогда — я был слишком занят. Родители загрузили меня делами. Феррис стал нашим первым другом, помогая с самой тяжелой работой. Он рассказал, как, приехав, обнаружил заброшенный город, где не было даже привычных мертвецов. Но, опять-таки, богатые грешники обычно умирали в далеких госпиталях и хосписах. Как еще можно было такое объяснить? Жизнерадостный от природы, Феррис улыбался и пел старые песенки, помогая, вместе с несколькими другими мужчинами, плотничать и прокладывать трубы и проводку в нашем доме. Но у каждого имелись обязанности и в собственных домах. Люди с реальными навыками были редки, и мэр со своими приближенными монополизировал их время. Мои родители старались как могли, учась на своих ошибках. Если мне везло, пожаров было мало и погода стояла ясная, я ездил с отцом в город. Мы искали там полезные машины или материалы, которые можно было на что-то обменять. Мне нравились эти короткие путешествия. Свою первую дичь я подстрелил в одном из городских парков, а отец помог мне освежевать кролика и приготовить его на обед.

Когда день стал клониться к закату, он сказал:

— Нам надо возвращаться домой.

— Зачем?

Он рассмеялся, покачал головой и признался:

— Сам не знаю зачем.

Я стал ему доказывать, что мы можем переночевать здесь, а вернуться завтра. Он задумался над преимуществами такого плана. Потом добавил свой веский аргумент в пользу того, чтобы задержаться:

— Нам не надо будет молиться до завтра.

Мы не помолились до того, как сели есть кролика. А я и не заметил.

— Что ты думаешь о Спасении, Ной?

Я крепко задумался, пожал плечами и сказал:

— Там вроде все нормально.

Отец промолчал.

— А тебе в городе нравится? — спросил я.