Апокалиптическая фантастика

Кури подобрал нож и кухонную посуду и вышел через туннель.

Вечерний ветер дул с озера, донося содистый привкус его воды и серу с вулкана. От запаха еще сильнее захотелось пить.

— Пить, Нефрит, — прокаркал он. — Теперь воды.

Кури почистил рыбу и разжег печь, пока она бегала за мехом свежей воды из фильтра. Уронила мех перед Кури и злобно заворчала на пару стервятников, высмотревших рыбу. Те перелетели подальше. Один сел, взметнув серую пыль, другой низко закружил над ними, наблюдая. Кури напился, бросил рыбешек на сковородку, и они зашкворчали. Внутренности он оставил для Нефрит, которая с удовольствием их слопала.

Музыка западного окна усилилась. Кури повернулся к озеру. Сияние восточного окна затушила близящаяся ночь, и отсюда здание виделось ему темным силуэтом на фоне западного неба. Темный улей его дома скрывал западное окно. За его спиной озеро из нефритового стало багровым, как расплавленное железо. Кури улыбнулся от чистой радости, купаясь в гармонии. Западное окно звучало идеально, но в восточном все же чего-то недоставало. Нахмурившись, он взялся за сковороду.

— Я не голоден, — повторил он чуть слышно.

Словно подслушав его, над озером взлетела стайка мелких птиц, заглушив высокими голосами звучное пение окна. Большая часть их летела прямо к привычному насесту в колючих ветвях дерева и прибрежных пальмах, но самые смышленые приземлились к ногам Кури и запрыгали, выпрашивая крошек. Кури оторвал кусочек рыбы, немного отправил в рот, а остальное разбросал подальше от Нефрит. Та сидела рядом с ним, вылизываясь, однако навострила уши и напряглась, показав клыки.

— Оставь их, Нефрит, — сказал Кури. — Рыба куда вкуснее.

Он дал ей кусочек, и она, подбросив его в воздух, чтобы охладить, ловко поймала и съела, мурлыча от удовольствия. Кури пришлось запивать последний кусок водой. Музыка затихала, словно удаляясь. Он снова обернулся. Вода теперь была цвета темнейшего индиго, и этот цвет разбивал только красный уголек слабо мерцающего вулкана. Птицы расселись на ветвях и смолкли. Кури слышал плеск воды, вздохи ветра, сонное мурлыканье Нефрит. Он улыбнулся ей — той, кого больше всего любил. Все было так, как должно, как было всегда, всю его долгую жизнь. Смерть придет, когда придет.

Он посмотрел на восток, где уже загорелись звезды.

Что-то изменилось: незнакомое небесное тело, слабо светящееся в белом ореоле.

Не подводят ли его глаза? Нет, все остальное так же четко, как всегда: звезды, планеты, орбитальные спутники, запущенные в пространство его предками тысячи лет назад. Но теперь в небесах появилось что-то новое.

Вблизи закашлял клыкастый леопард. Кури свистнул Нефрит, и они вдвоем скрылись в доме.

На третью ночь Кури распознал в новой звезде комету. Она с каждой ночью становилась больше: размытое пятнышко света превратилось в кружок, похожий на крошечное солнце в окружении белой короны. На третью ночь он увидел хвост, протянувшийся между звездами и вскоре затерявшийся в них. Кури плохо разбирался в таких вещах: было ли это явление предсказано астрономами, или это новая небесная гостья? Несет ли она гибель Земле или пройдет мимо? Остались ли где-нибудь мудрецы, способные разрешить эту загадку? Или он пос.'Лздний человек, созерцающий звезды и гадающий о них?

На следующее утро он надел свободные брюки и вышел оседлать строптивого дромадера. Верблюдица так долго бегала на воле, подходя к нему только за угощением, что решила не обращать на него внимания. И к тому же предпочла забыть свое имя: Скоти (сокращение от «Плюющаяся скотина» — поскольку лучше всего она умела плеваться). Как только Кури подходил к ней, она отбегала на безопасное расстояние, после чего останавливалась, подозрительно поглядывая на него. Нефрит в этом случае была бесполезна. Поняв затруднение Кури, она хотела помочь, но верблюдица плюнула в нее без промаха, а когда Нефрит зарычала, принялась лягаться.

В конечном счете победило коварство и настойчивость, но к тому времени утренняя прохлада выгорела без остатка. Кури мучительно задыхался, а пропитанные потом брюки липли к ногам. Боль, бившаяся в голове, не лишила его твердости. Дело не терпит отлагательств. Верблюдица неохотно опустилась на колени, и он взобрался к ней на спину. Нефрит жалостно взвыла, однако он заверил, что вернется к ужину, а она пусть наловит рыбы и остерегается крокодилов.

Раз покорившись, Скоти послушно побрела по знакомой дороге, а Кури отдыхал и даже прикорнул, свернувшись под попоной и нахлобучив на голову шляпу. Когда он снова открыл глаза, озеро уже скрылось за холмами. В воздухе стояло марево. Даже звук копыт дромадера звучал приглушенно. Его едкий запах обволакивал Кури, как грязный плащ. Он отмахнулся шляпой от лезших в глаза мух, потянулся за мехом с водой и в несколько глотков осушил его. Они миновали стаю бабуинов, дремавших в тени скалы. Их так разморило, что они даже не стали клянчить у него угощение. На солнце остались только две мамбы, свернувшиеся мотками черной веревки.