Апокалиптический реализм: Научная фантастика А. и Б. Стругацких

С другой стороны, звезда Вега — высоко над стенами домов соотносится с «яркой планетой», которая давала поэту Данте надежду, когда он впервые сбился с правильного пути в сумрачном лесу, который вел в ад. То, как Андрей попал на путь, ведущий в Ад, может быть сопоставлено с началом дантова путешествия сквозь преисподнюю:

«Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу,
Утратив правый путь во тьме долины.
Не помню сам, как я вошел туда,
Настолько сон меня опутал ложью,
Когда я сбился с верного следа.»

(Песнь 1, строки 1–3, 10–13)[41]

В части 1, главе 3 романа «Град обреченный» Андрей просто выбрасывается из фантастического «Красного Здания» на городскую площадь. «Красное Здание» появляется в различных местах города по ночам; похоже, что оно существует по собственному желанию в разных местах и временах. Хотя ушиб головы, от которого страдает Андрей, недвусмысленно болезнен, обстоятельства при которых он получен, весьма двузначны. Андрею хотелось бы верить, что он не был внутри странствующего «Красного Здания»:

«Он сидел на скамейке перед дурацкой цементной чашей фонтана и прижимал влажный, уже степлившийся платок к здоровенной, страшной на ощупь, гуле над правым глазом. Света белого он не видел, голову ломило так, что он опасался, не лопнул ли череп […] Впрочем, все это, может быть, было даже и к лучшему. Все это придавало происходящему отчетливо выраженную грубую реальность. Не было никакого Здания, […] а просто брел человек в темноте, зазевался да и загремел через низенький цементный барьер прямо в идиотскую чашу, треснувшись дурацкой своей башкой и всем прочим о сырое цементное дно…»

(С.268)

«Реалистическая» версия несчастного случая с Андреем частично предсказана источником — Данте. Мы узнаем из части 1 романа, что Андрей прибыл в «град обреченный», «земную жизнь пройдя до половины».

В части 2 он потерян в темноте, и из-за крайней усталости спотыкается о цементное препятствие — современный городской эквивалент древесного корня в лесу, равно как и искаженная отсылка к божественному фонтану рая. Материальные параллели двух повествований делаются значимыми из-за параллелей духовного плана. Хотя дантов Нижний Ад населен историческими или легендарными персонажами, страдающими от последствий своих различных намеренных искажений, они также — аллегорические фигуры, представляющие возможность зла в душе поэта и любого индивида. Это значительное, но не невозможное упрощение аллегории — сказать, что, пока каждый не осознает ад внутри, будет невозможным — для любого сообщества, или государства, или человечества в целом — достичь гармонии рая (в светской терминологии — социальной утопии).

Вергилий выбран в спутники Данте в его путешествии через Ад, потому что в нем сочетаются культурные и художественные достижения западной цивилизации. Его искусство, философия и этика не могут сами по себе отворить ворота Неба, но они могут разбудить и направить грешную душу на путь праведности и спасения. Эпическая поэма Данте является также политической иеремиадой, нацеленной на критическое социополитическое положение в Италии XIII века.

Во введении к «Божественной комедии» Дороти Сейерс (Dorothy Sayers) формулирует политические убеждения Данте как «протест против того, что ведет к теократии… [которую он рассматривал как] попытку утвердить Царство Божие здесь и сейчас как духовно-политическую структуру» (с.46). Великий двойной шаблон, развертывающийся в эпической поэме Данте, утверждает взгляд на историю как на процесс искупления внутри времени и на спасение как на процесс искупления вне времени. Данте бранит неотъемлемую гуманистическую попытку локализовать Царство Божие не в вечности, а во времени. И, как один из персонажей романа Стругацких проницательно замечает, «идеи коммунизма сродни идеям раннего христианства».