Аполлинария Суслова

…Не знаю, не выберете ли Вы время, не приедете ли ко мне в Калугу, хотя на 2–3 недели… Сего 20 декабря Варшава 1890 года

Е. В. Салиас – А. П. Сусловой-Розановой // РГАЛИ. Ф. 447. Оп. 1. Д. 5.

12 февраля 1891. Варшава

Милая Полинька, пишу два слова. Сейчас получила немного денег и посылаю Вам 50 р. с. Как получу еще, пришлю Вам еще. Извините, ради Бога, что я ввела Вас в затруднение. Вы знаете, я не желала, и не от эгоизма, что о Вас не думала. Целую Вас, милая. Мне писать некогда…

Надеюсь, что весной мы увидимся. До свидания. Не забывайте, что если муж не даст Вам вида, то Вы обратитесь ко мне. Я могу просить Баранова и в Петербурге.

Е. В. Салиас – А. П. Сусловой-Розановой // РГАЛИ. Ф. 447. Оп. 1. Д. 5.

…Милая Полинька. Спешу отвечать Вам, что я буду чрезвычайно рада Вас видеть и Вы можете остановиться у меня, но спешите приехать, ибо я в Вербное Воскресенье уезжаю в Варшаву к дочери на целое лето.

…Сердечно буду рада Вас видеть,

Сего 21 марта Москва [1891]

Е. В. Салиас – А. П. Сусловой-Розановой // РГАЛИ. Ф. 447. Оп. 1. Д. 5.

Милая Полинька!.. Я решила на осень и часть зимы ехать за границу, сперва в Швейцарию к моей приятельнице, а потом в Ниццу. Я желаю ехать в начале октября. Я не могу, по нездоровью и отчасти тоске, ехать одна. Мне надо добрую особу и хорошую спутницу – друга. Лучше Вас мне никого не надо. Я могу уплатить половину дороги и половину жизни в гостинице и пансионах. Не можете ли Вы ехать со мной? Отвечайте мне. Я буду ждать Вашего ответа, ибо весьма бы желала ехать только с Вами, так как Варенька Нов[осильцева] ехать не может…

10 сентября Москва [1891]

Е. В. Салиас – А. П. Сусловой-Розановой // РГАЛИ. Ф. 447. Оп. 1. Д. 5.

21 сентября. Москва [1891]

Я Вам не отвечала, милая Полинька, не имея минуты свободной… Так обстоятельства повернулись, что Ваше присутствие и путешествие со мной расстроилось бы во всяком случае. Теперь (в конце октября) я еду в Рим в дом моей приятельницы или лучше друга Княжны Четвертинской и проживу с ней и у ней всю зиму. Вы видите, что Вы не могли быть и ехать со мною. Быть может, оно и лучше, что Вам теперь нельзя. Придет время, мне необходимо надо будет ехать с кем-нибудь, и тогда я обращусь к Вам. Теперь же ехать Вам со мною против желания [?] было бы совсем не хорошо и мне крайне неприятно. Не горюйте, душа моя… Я уверена, что позднее мы поедем вместе и очень приятно, и Вы с покойной совестью, что сделали то, что считали своим долгом и что было сделать нелегко. Я знаю, что Вы всегда рады все сделать для меня, но… я не есть Ваш долг; я только Ваша любовь. Ну, а Вы знаете жизнь. Живи не как хочется, а как Бог велит.

Е. В. Салиас – А. П. Сусловой-Розановой // РГАЛИ. Ф. 447. Оп. 1. Д. 5.

…Милая моя, мы с графиней очень часто о Вас говорили, от всей души жалеем Вас, что Ваши дела плохи и Вы не в состоянии их поправить. Теперь Вы думаете, не пришлось бы дом продавать, что ж тогда у Вас останется на старость лет, даже угла своего не будет. Постарайтесь его удержать всеми силами.

Знавши, как Вам нужны деньги, графиня еще больше сокрушается, что не может Вам послать. У ней ни гроша. Такой год тяжелый для всех…

Прощайте, моя дорогая, не сердитесь, что долго не отвечала, все поджидала денег, но увы…

Ваша Груша

Мне гораздо лучше, милая Полинька, но едва перехожу через комнату и едва пишу – Вы видите по почерку. Варенька Новосильцева очень больна, по-моему, близко к концу. В Москве все мои сверстницы умерли. Такого конца и себе жду, при моей слабости и малая болезнь сломит меня. При первом получении денег я Вам уделю, что могу. А теперь целую Вас от всего сердца… мучусь, что и Вас в свое безденежье увлекла. Господь с Вами. Любящая сердечно Е. Салиас.

Е. В. Салиас – А. П. Сусловой-Розановой // РГАЛИ. Ф. 447. Оп. 1. Д. 5.

Вообще это была «мистическая трагедия». Помните ли Вы хорошо «Униженных и оскорбленных»? Там есть отец жениха Наташи, старый князь Валковский. И сказано: «он любил (или был в связи) с молодой, прекрасной собой женщиною, чрезвычайно религиозной и стильной, и которая была необыкновенно развратна», чуть ли не прибавлено «противоестественною формою разврата». Мне всегда казалось, что это он написал о Суслихе.

Но к ней подходит и Дуня, сестра Раскольникова, «Аглая». Только «Грушенька» – ни-ни-ни: Грушенька вся русская, похабная. В Суслихе – ничего грубого, похабного.

Ах, это удивительная женщина… Любя и ласкаясь, я говаривал: «Ах ты моя Брюнегильда и Фринегильда».

Ее любимый тип в литературе и мифах – Медея, когда она из-за измены Язона убивает детей.

Суслиха вполне героический тип. «Исторических размеров». В другое время она – «наделала бы дел». Тут она безвременно увядала. Меня она никогда не любила и всемерно презирала, до отвращения; и только принимала от меня «ласки».

Без «ласк» она не могла жить.