Аполлинария Суслова

Таким образом, бывшая возлюбленная Достоевского задолго до империалистической войны «сменила вехи» и, вместо сочувствия к родным ей по крови крестьянам, стала проповедовать закрепощение трудового народа помещиками и ставленниками их, земскими начальниками, помогала устраивать погромы «инородцев» и интеллигенции, подобно Достоевскому, и в завершение своего жизненного пути сомкнулась с самыми черными силами реакции[285].

Еще одно доказательство того, что А. П. Суслова задолго до империалистической войны вступила на путь тесного общения с лучшими слугами царизма, на этот раз с жандармами, сообщил мне Л. П. Гроссман, разрешивший воспользоваться этим фактом для настоящей заметки. Выше сообщалось об уходе А. П. Сусловой от В. В. Розанова в связи с ее влюбленностью в молодого еврея Гольдовского. Последний отверг домогательства старой влюбленной женщины и уклонился от предлагавшегося ею фактического брака. Суслова некоторое время продолжала преследовать Гольдовского своей любовью, но молодой человек не соглашался жить с нею. Тогда Суслова подала жандармам донос на Гольдовского, заявив об его революционных связях и знакомствах.

Штрайх С. «Вечная» любовь Достоевского // Огонек. 1933. № 18. С. 13.

Вместо послесловия. Воспоминания Е. П. Иванова

Здесь публикуется документ, резко отличающийся от всего, что написано об А. П. Сусловой теми, кто имел самые серьезные основания быть к ней особенно пристрастным.

Воспоминания Евгения Платоновича Иванова, двоюродного племянника А. П. Сусловой, написанные в 1928 году, были, по всей вероятности, заказаны автору каким-то популярным изданием и предназначались для печати. Рукопись, правленная неизвестным лицом (быть может, редактором журнала или газеты), обнаруживает следы вынужденного приспособления к ожиданиям заказчика: воспоминатель усиленно педалирует революционность своих теток, их принадлежность к радикальному крылу демократического движения 1860-х годов.

Е. П. Иванов, родившийся тогда, когда А. П. Сусловой было 45 лет, мог помнить ее уже пожилой женщиной, но для него она была не «тяжелая старуха» и не «развалина с сумасшедше-злыми глазами», а родной человек, чья личность вызывала безусловное уважение и преклонение. «Она давала направление моему робкому перу, – писал в автобиографии Е. П. Иванов, – бранила за неудачи, и я очень считался с ее мнением».

А. П. Суслова была дружна с племянником до конца своих дней; последние ее письма были адресованы в Москву, Е. П. Иванову. Вероятно, именно он стал ее наследником и первым ознакомился с рукописями из сундучка тетки. Он сразу понял, что попало к нему в руки, – факт тот, что уже в 1918 году три ее тетрадки с «Дневником» оказались в архиве Академии наук и были замечены…

15 декабря 1867 года русский календарь отметил в своих записях выдающееся событие: «Первая защита диссертации женщиной Надеждой Прокофьевной Сусловой».

Событие это имело двоякое общественное значение: во-первых, оно укрепляло за женщиной ее права на науку, а во-вторых, пионером получения этих прав являлась ученая, в жилах которой текла крестьянская кровь.

В семидесятых годах того же столетия, в уездном городе Асбедяни у судебного следователя Василия Прокофьевича Суслова был произведен охранным отделением обыск, причем изъятой оказалась вся фамильная переписка, фотографии, записи и дневники, носившие характер личных мемуаров. Обыск был совершен ввиду приезда к Суслову на временное жительство родной сестры Аполлинарии, известной своими связями с Герценом, Достоевским и группой Чернышевского. В этот день, опечатанные и тщательно запакованные, исчезли на продолжительное время в громадах полицейских архивов многочисленные письма Ф. М. Достоевского, на протяжении ряда лет аккуратно направлявшиеся Аполлинарии Прокофьевне Сусловой, ее личный дневник и несколько редких, представляющих исключительный интерес для момента автографов Герцена[286].

Это краткое изложение событий достаточно ярко обрисовывает двух сестер – передовых русских женщин, которым посвящены настоящие воспоминания.