Аполлион (ЛП)

Сердитый вздох, такой же, как и у моей мамы, вырвался из неё. На мгновение я засомневалась в самой себе. Может быть, это была она, и я выставила себя ужасной дурой. Но затем она изменилась.

Жабаподобное бледное лицо, скользящие словно змеи, вены под её тонкой кожей. Её глаза были впалыми черными ямами, и когда её рот открылся, оказалось, что его заполняли подобные бритве зубы.

— Так лучше? — спросила она своим сладким голосом.

— Боги, — прошептала я, ужаснувшись. — Это так неправильно.

Её губы сформировали искривленную улыбку.

— Тебе придется пройти прямо сквозь меня, и малышка, мы знаем, что тебе духу не хватит сделать это снова.

Мой желудок упал от понимания.

— Дерьмо…

Айден передвинулся, чтобы заградить меня. Я видела, как он поднял кинжал, и я знала, что он собирается сделать — позаботиться об этом ради меня. Как бы сильно я не ценила это и действительно желала, чтобы он сделал это, я не могла.

Я положила руку на его ладонь, успокаивая его.

— Я… я всё контролирую.

Холодный смех моей мамы был подобен Ударной волне.

— Ты уверена? — спросил Айден.

Крайне напряженный прогиб его челюсти сказал мне, что он не хочет слушать, но, когда я кивнула, он отступил назад и передал мне серповидный кинжал, который я уронила. Я ощутила холод, когда мои пальцы обернулись вокруг рукоятки. Я ненавидела легкую дрожь в своих руках и тяжелый вес оружия.

Больше всего я ненавидела то, что мне придется сделать.

Мама наблюдала за мной с любопытством.

— Ах, малышка, ты действительно хочешь сделать это? — она шагнула прямо через валун, останавливаясь прямо передо мной. Она снова рассмеялась. — Убить собственную мать дважды? Погоди. Вообще-то, трижды.

— Заткнись, — прорычал Айден.

Но это существо — кем бы оно ни было — было в ударе.

— Она умерла — как минимум всеми способами, которые имели значение — в Майами. И это было сделано, чтобы спасти тебя. Так что все это твоя вина. Боги троицу любят, не так ли? И ты думаешь, ты сможешь это сделать? Так что? Ничего не значит. Ты до сих пор ничего не понимаешь.

Моё горло пылало, когда я сделала шаткий шаг вперед, подняв руку.

— Ты несешь только смерть тем, кто тебя окружает, — продолжила она. — Ты не должна была рождаться, потому что ты убьешь тех, кто любит тебя, так или иначе.

Эти слова врезались в самую глубь, разбиваясь вдребезги в глубинах моего сердца. Не произнося ни слова, так как я понимала, что это неважно уже, я осадила клинок.

Он прошел прямо сквозь неё. Неяркая вспышка света, и затем её форма исчезла, будто бы она была не более чем просто дымкой и зеркальными ловушками. В течение нескольких секунд ощущалось так, словно её вообще здесь не было, и только жестокие, суровые слова не исчезли полностью.

— Ладно, — сказала я немного нетвердо. — Хуже уже быть не может.

А оказалось, что может… в считанные секунды.

За разбитым фундаментом возникло две формы, быстро принимающие очертания. Теперь, не имея понятия, что или кого врата планируют низвергнуть на нас, я встала рядом с Айденом и ждала, пока призрачные тени примут образ двух людей.

Айден резко втянул воздух и стал таким, словно аршин проглотил. Сначала я не осознала замысел. Две тени были незнакомцами для меня, мужчина и женщина. Обе тени были высокими и первоклассно выглядевшими, имеющими вид чистокровных. У женщины были шикарные волнистые волосы цвета крученых шелковистых нитевидных пестиков початков неспелой кукурузы, а мужчина был темноволосым, с шокирующе знакомым серебром…

Я видела их раньше… на фотографии в рамке в глубине комнаты у Айдена дома — в его родительском доме.

Мужчина и женщина были его отцом и матерью.

— О, Боги, — прошептала я, опуская серповидный кинжал.

Видение родителей Айдена — появление наших ушедших в мир иной любимых людей — неожиданно приобрело смысл. Это была не физическая борьба, посредством которой охранялись врата, ничего подобного битве со стражами и цербером. Это был эмоциональный и ментальных этап — отличная тактика, чтобы заставить нас повернуть назад, так как если мы не уйдем, нам придется столкнуться с немыслимым.

Айден ничего не произнес, пока пристально на них смотрел. Я никогда не видела его настолько неподвижным — ни тогда, когда он впервые увидел меня умытой, ни после того как я ударила его в лицо и затем поцеловала его. Или, когда фурии атаковали Совет, или после того, как он осознал, что убил чистокровного. Ни тогда, когда он стоял у моей кровати, ожидая моего пробуждения после того, как Линард вонзил в меня нож.

Я никогда не видела Айдена таким — его лицо было лишено малейших эмоций, но его глаза сияли завихрениями серого и серебра. Напряжение исходило из каждой стиснутой конечности. После того, как он стал свидетелем того через что прошла я, он знал, что ничего хорошего не произойдет.

И мне хотелось это остановить ещё до того, как начнется — уберечь его от боли, полученной от жестоких, губительных слов, которые словно скальпелем вскроют старые раны. Но когда я шагнула вперед, он внезапно ожил.

«— Не надо», — сказал он, его голос был низким. — Я хочу услышать это.

Я уставилась на него, будто он был сумасшедшим.