Аполлония

Письменный стол занимал всю соседнюю с кроватью стену. Судя по всему, треть столешницы служила чем-то вроде лабораторной стойки, там стояло множество маленьких пластиковых контейнеров, заполненных еще более мелкими пластиковыми ящичками, набитыми разными мелкими деталями, а к потолку был подвешен увеличитель. Еще на рабочей поверхности красовался осциллоскоп, блоки питания и мотки разнообразной проволоки. В центре стола, перед коричневым кожаным креслом, расположились четыре открытых ноутбука и один-единственный безупречно заточенный карандаш.

Десятки книг и папок были тщательно расставлены по алфавиту и цвету в книжном шкафу, встроенном в другой длинный стол в противоположном конце комнаты. Книги освещались голубыми диодными лампами, спрятанными за панелью позади книжных полок.

Здесь же я увидела вращающийся кристаллический монитор, который, судя по стопке лежавших за ним дисков, служил и домашним кинотеатром.

– Я могу всем этим управлять с помощью пульта и проверяю электронную почту, не вставая с кровати, – сообщил Бенджи.

Даже стены здесь были закрыты специальными белыми панелями. Я посмотрела на Бенджи, молча спрашивая объяснения.

– За ними скрыты цветные светодиоды.

– Зачем? Подбираешь цвет по настроению? А у вас такое разрешается?

– Мне бывает скучно, – пояснил Бенджи. – А управляющего я не спрашивал. Мне бы наверняка не разрешили. И если кто-то это увидит, уверен, мне велят все убрать.

– А заодно выкинут тебя из общежития и, возможно, из студенческого городка.

Бенджи выдвинул стул, стоявший у письменной части стола.

– Хочешь заниматься здесь или предпочтешь кровать?

– Прости, не поняла? – задохнулась я.

Я изумилась не потому, что была девственницей. Как раз наоборот. После смерти родителей я словно взбесилась и готова была отдаться любому – хоть мужчине, хоть женщине, – лишь бы те не возражали, что я забудусь на часок-другой. Но мысль о том, что Бенджи предлагает секс так небрежно, меня встревожила. Бенджи был предсказуемым, и мне необходимо, чтобы он таким и оставался.

– Заниматься хочешь за столом или на кровати?

– За столом, – ответила я, придвигая стул.

Я села, глубоко вздохнула, сбрасывая напряжение. С треском открыла первую книгу, «Область астробиологии», и достала из рюкзака свои заметки. Бенджи сравнил наши конспекты с двух последних лекций, после мы молча прочитали заданные главы, отрываясь, лишь когда у Бенджи возникал вопрос.

В половине пятого в дверь Бенджи постучали. Он улыбнулся и спрыгнул со стула. И только в этот момент я заметила пластиковое ухо в пару футов высотой, висевшее на его двери. Я наблюдала за тем, как Бенджи пересек комнату и открыл дверь, чтобы поприветствовать тощего прыщеватого мальчишку, державшего в руках два небольших бумажных пакета. Бенджи сунул руку в карман и протянул мальчишке деньги, затем пинком ноги закрыл дверь и бросил мне пакет.

– Что это?

– Ужин, забыла? – Бенджи наклонился к маленькому холодильнику, приютившемуся под письменным столом.

Достал бутылку воды и, отвинтив крышку, поставил передо мной, после снова уселся за стол.

– Ох, – выдохнула я, открывая пакет.

Я заглянула в него, и острый аромат китайской кухни ударил в нос. Рот тут же наполнился слюной. До этого момента я и не осознавала, насколько проголодалась.

– Спасибо.

– Тебе ведь нравится жареный цыпленок с рисом, да? И с добавкой соевого соуса?

– Нравится, – кивнула я, удивленная тем, что Бенджи это известно.

Мы ведь никогда с ним никуда не заходили, кроме кафе «Джи-Джи».

Расправившись с рисом, я достала из рюкзака салфетку, вытерла рот и отодвинула пакет.

– Мне уже пора, – сообщила я. – Еще раз спасибо за ужин.

Бенджи просиял:

– Хочешь в следующий раз что-нибудь особенное?

Я качнула головой, укладывая вещи в рюкзак:

– Мне все равно. Попрошайкам не следует быть слишком разборчивыми.

– Ты не попрошайка. Это система бартера.

– Съем все, что угодно.

– А что, если мы иногда будем куда-нибудь ходить? Ужинать. Ты можешь садиться за руль.

Бенджи отлично знал, что у меня нет машины. А значит, подразумевал, что я смогу водить его годовалый «форд-мустанг», оранжевый с черными гоночными полосами. Его мотор ревел так, что всякий знал о приближении Бенджи. Это был подарок родителей Бенджи за его поступление в колледж, и, по моему мнению, он должен был привлечь к Бенджи внимание девушки, ценящей дорогие вещи, из хорошей, уважаемой семьи.

– Нет, Бенджи. Увидимся завтра.

– Но это же не свидание! То же самое, что сегодня. Разница только географическая.

– Ничего такого не будет.

– Никакой путаницы, помнишь?

Я не ответила, и Бенджи зашел с другой стороны:

– Тогда, может быть, в обеденное время?

– Конечно, – ответила я, стараясь не думать о том, какая надежда светилась в улыбке Бенджи, когда я закрывала за собой дверь.

Я прислонилась к стене. Бенджи был умен, и мне слишком понравился этот день. И пахло от парня хорошо. Но такая его забота опасна, причем для нас обоих.

Дверь стремительно распахнулась, в коридор выскочил Бенджи с бутылкой воды в руке.

– Рори! – закричал он, не заметив, что я совсем рядом.