Постелен шагам тротуар.Лишаются лица личин.Твоя наступает пора —театр одиноких мужчин.В широких идут пиджакахтворцы пантомимы ночной,у каждого в бледных рукахпо розовой розе одной.Вот скомканный нежный билетна ежевечерний спектакль,где щелкает, как пистолет,любой незаметный пустяк,и делает ранки в груди,и мошкой юлит у виска,поскольку у вас впередив фальшивых брильянтах тоска.Она из кабины таксивыходит и руку подашь,не важно красив-не красив —центральный она персонаж,и надо губами припастьей к пальчикам, сжать ее стан,пока демонстрирует страстьсо страстью во мраке фонтан.
27 июля 79
VСветает. Гаснут фонари.Зажглась заря. У Моссоветачугунный князь проговорилслова чугунного привета.Пред холодом грядущих днейя голосов воды последних —наследник — тень фонтанов летних —литых любовников аллей.Возможно, что меня тогдафонтаны лета отогреют,когда я забреду сюдаиз января оранжереи.
14 июня 80
x x x
«Пока не требует поэта…»
(А. Пушкин)У меня, извините, просроченный паспорт и насморк.Я правитель событий в карманы распиханных наспех:пирамидки монет, двух ключей от случайных убежищ;я ваш грешный поэт, пододвиньте мне в блюдечке нежность.Собираю явленья, картинки, скульптурки, виденья,в две ресничных корзинки погружу ваш наряд и движенья,и с добычей такой, бормоча небесам: слава Богу, —я отправлюсь домой, то есть, я извиняюсь — в дорогу.Я смотрю как молчишь, как печалишься, хмуришься, дышишь.Распростимся, Париж, с этой башни глядеть бы на крыши…Он лежал как брелок, как рука, его можно погладить.Попадаю в рукав (никогда не видал тебя в платье).Ты останешься здесь, на девятом, где бдит телевизор.Ночи черная взвесь подымается с улицы, снизу.До свиданья, дружок, до свиданья под траурным небом,где желтеет кружок в простыне из прозрачного крепа.Неподвижна зима, но снежок суетливыйобнимает за плечи дома, выстилает асфальт сиротливо,и грохочут под черствой землей, в освещенных громадных подвалах,обдавая тоской или запахом кислым вокзала,пробиваясь сквозь ночь к поясам полуночных прохожих,уносящие прочь поезда, как кортеж неотложек.