Апология Грозного Царя

Из всего вышеизложенного ясно, что "исследователи" слегка переусердствовали в своем стремлении приписать Иоанну еще одно злодейство. Воротынский, в отличие от Курбского, был действительно выдающимся государственным деятелем и военачальником и на протяжении всей своей жизни оставался верен царю. Судя по многочисленным противоречиям в данных различных историков, едва ли даже половина описываемых ими событий произошла в действительности. Понятно, что письмо о рыбе и лимонах написал Владимир Воротынский, благополучно и комфортабельно проживший у монастырских стен более 10 лет и скончавшийся в окружении родных и многочисленных слуг, тогда как Михаил провел эти годы, занимаясь активной политической деятельностью и участвуя в военных походах. Само собой, что если Михаил был замучен Иоанном в 1565 г., то не смог бы одержать победу в 1572 г. Как только историки это сообразили, они отодвинули дату его смерти на 1573 г. Теперь им. видимо, следует задуматься над тем, как объяснить подпись, поставленную в феврале 1574 г. А можно ли вообще верить описаниям пыток, которым был подвергнут М. Воротынский? Скорее всего, это очередная клевета на Грозного.

Клевета коснулась не только взаимоотношений Иоанна с отдельными личностями: в искаженном виде представлялись так же значительные исторические события того времени.

К весне 1571 г. стало известно, что крымцы готовят большой набег. Пять земских полков и один опричный встали на берегах Оки. Побыв некоторое время с войсками, царь отъехал вглубь страны. Историки не преминули вслед за Курбским и иностранцами обвинить царя в трусости. "Царь бежал! - причитает Карамзин - в Коломну, оттуда в Слободу, мимо несчастной Москвы; из Слободы к Ярославлю, чтобы спастися от неприятеля, спастися от изменников…" (37). Еще больше интересных и, главное, одному ему известных подробностей приводит Горсей: "Когда враг приблизился к великому городу Москве, русский царь бежал в день Вознесения с двумя сыновьями, богатством, двором, слугами и личной охраной в 200 000 стрелков" (38). Бредовость подобного рассказа не вызывает сомнений.

Опять мы видим противоречия в данных историков. Если у Карамзина царь "бежит" мимо Москвы, то у Горсея из Москвы - с казною, придворными и детьми. И почему отъезд Иоанна из столицы ставится ему в вину? Никому не приходит в голову обвинять в трусости Великого князя Георгия, бежавшего из осажденного Батыем Владимира на Сить для сбора войск. А ведь там последствия были гораздо тяжелее: не только полная гибель города со всеми гражданами, но и 240-летнее татарское рабство. Однако, что для Георгия историки считают государственной необходимостью, то для Иоанна Грозного, по их мнению, - преступная трусость.

В реальности дело происходило так: в начале мая 1571 г. разведка доложила, что татар не видно и набег, скорее всего, откладывается. Поэтому царь счел возможным 16 мая вернуться в столицу (39). Иоанн не знал, что в это время от 120 до 200 тысяч крымцев уже подходили к границе Руси. Но шли они не привычной дорогой, а тайными путями, в обход сторожевых застав. Их вели знатные изменники под предводительством Кудеяра Тишенкова (40). 23 мая - через неделю после отъезда царя! - Девлет-Гирей неожиданно вышел к Оке и переправился там, где его не ждали, в неохраняемом месте, "благодаря тайным осведомителям" (41) - высокопоставленным изменникам в русских рядах. Об измене говорит и то, что пока татары переправлялись, пять земских полков -120 000 человек - не сдвинулись с места и не пытались препятствовать переправе, ссылаясь на царский приказ не покидать предназначенных для охраны рубежей (42). Только опричный полк под командой Я. Ф. Волынского встал на пути у татар. Но число смельчаков не могло превышать 6 тысяч человек (43) и они были просто сметены 100-тысячной Ордой (44). Дождавшись, пока татары закончат переправу и уйдут к Москве, земские "храбрецы", так и не сделав ни одного выстрела, снялись с позиций и поспешно бежали к столице. Царь, узнав о случившемся и прекрасно понимая, что причиною такого положения дел является не только преступная халатность земских воевод Вольского и Мстиславского, но и прямая измена, был вынужден покинуть Москву и уж, конечно, не с двумя сотнями тысяч, а хорошо, если с двумястами опричниками. Для организации обороны города царь оставил весь резерв во главе с М. И. Вороным-Волынским.