Апостол

В первое время, однако, уверовало лишь небольшое число — пока в один солнечный зимний день не случилось нечто совершенно необыкновенное. Поблизости от того места на городском форуме, где Павел обычно проповедовал, каждый день сидел человек, родившийся калекой — он совсем не мог ходить, и друзья каждый раз приносили его посидеть у колоннады на центральной площади. В этот раз Павел опять говорил о всемогущем Боге, Который воскресил Христа из мертвых. Он поглядывал на собравшихся слушателей — одни были совершенно безразличны, другие посмеивались, третьи слушали со вниманием и надеждой. Внезапно Павел заметил лицо калеки и прервал свою проповедь. Его глаза зажглись. Он видел, что вера этого человека настолько велика, что может исцелить не только его дух, но и тело. Та великая сила, которая заставила калеку в Галилее подняться со своего ложа и пойти, только ждала своего часа, ждала искренней веры — веры Павла и этого несчастного.

Павел сказал громко: "Встань на ноги твои прямо!"

В тот же миг калека поднялся на ноги и пошел — без малейшего колебания, не предпринимая осторожных первых попыток — нет, он просто вскочил на ноги и быстро пошел.

Толпу как будто пронизал электрический ток. Слушатели начали быстро переговариваться между собой на местном наречии, которого ни Павел, ни Варнава не понимали — они видели только, что все собравшиеся чрезвычайно возбуждены и поглядывают на них с необыкновенным почтением, а несколько молодых людей выбрались из толпы и со всей возможной скоростью побежали к храму Зевса.

В Листре была своя древняя легенда, которую каждый младенец впитывал с молоком матери. Некогда, повествует легенда, великий бог Зевс и его посланник, быстроногий Гермес, переоделись в нищих странников и ходили по Ликаонии в поисках пищи и крова; они стучались во множество дверей, и всюду их гнали прочь. Наконец, они подошли к ветхой крестьянской хижине пожилой супружеской пары, Филемона и Бавкиды, которые накормили их и пустили на ночлег. К богам вернулся их настоящий облик, и они превратили всех негостеприимных людей в лягушек и жаб, а хижину Бавкиды — в мраморный с золотом храм, который, согласно легенде, с древних пор, задолго до пришествия римлян, высился за городской стеной.

Жители Ликаонии всегда ждали того дня, когда боги придут снова, чтобы на этот раз не ошибиться и воздать им положенные почести.

А теперь все события совпадали с легендой! Один из странных пришельцев был небольшого роста, подвижен и очень много и хорошо говорил: сразу видно, что это Гермес (Меркурий в латинской мифологии). Другой — высокий, спокойный, неразговорчивый при людях, подтверждающий слова своего спутника, как будто тот говорит и от его имени — он по всем статьям подходил под описание самого Зевса (или Юпитера)!

Главный жрец Зевса в спешке выбрал жертвенных быков из храмового стада, украсил их гирляндами из оливковых ветвей и крашеной шерсти, наточил жертвенный нож, и, трубя в рог, торжественно проследовал к городу, где около ворот уже собрались в ожидании огромные толпы народа. На форуме танцующие и поющие горожане окружили недоумевающих Павла и Варнаву. Сформировали настоящую процессию: апостолов с надлежащими церемониями попросили пройти к воротам города по широкой главной улице. Только теперь, к своему ужасу, апостолы осознали, что происходит, и услышали слова ритуальной песни: "Боги снизошли к нам в человеческом облике!" Готовились жертвоприношения, чтобы снискать их благоволение.

Инстинктивно они разорвали на себе одежды — обычная реакция урожденных иудеев на богохульство и оскорбление — и бросились по улице, умоляя жреца остановить обряд. Павел взобрался на алтарь для жертвоприношений. "Мужи! Что вы делаете?" — вскричал он, и ветер теребил на нем разорванные одежды, — "И мы — подобные вам человеки, и благовествуем вам, чтобы вы обратились от сих ложных к Богу живому, Который сотворил и небо и землю и море и все, что в них; Который в прошедших родах попустил всем народам ходить своими путями, хотя и не переставал свидетельствовать о Себе благодеяниями, подавая нам с неба дожди и времена плодоносные и исполняя пищею и веселием сердца наши".

Слова эти произвели действие. Жрец заколебался. По толпе волнами проносился ропот — люди боялись гнева божества, чем бы оно ни оказалось — их ли собственным идолом или живым Богом, о Котором говорит Павел.