Апостол, или Памяти Савла

– Коли вы любознательны в истории, то от вас не могло укрыться нечто общее во всех канонах Магриба. Будь то канон иеваним, или канон египтян, или канон персов. Всякий канон начинается с того, что людям дается некое знание. Концентрат безусловных положений. Обстоятельства, в которых к людям попадает это знание, предельно… драматичны. Я никогда не слышал о таком каноне, который был дан богами или богом единым в… э-э… бытовых обстоятельствах. Божественный свод положений непременно передается людям в грохоте, дыму, в раскатах грома и бушующем пламени…

Севела покачал головой с деланным испугом:

– Вот это речи, мастер! Мне кажется, что майор Нируц ищет вольномыслие не там, где нужно. Если в Синедрионе дознаются о том, что вы тут говорите – так вас побьют камнями за богодерзкость!

– Ах, оставьте, адон Малук, – сказал Пинхор со скучающей гримасой. – Майора Нируца ничуть не интересует вольномыслие. Я долго говорил с майором, и успел заметить, что его интересуют лишь явления практического свойства. Что до Синедриона – там, знаете ли, слишком много политиков и совсем мало истинных блюстителей… И потом, вы же не станете доносить на меня Синедриону?

– Определенно не стану, – весело сказал Севела.

– Так вот, для любого канона требуется изначальный концентрат знаний. Краткий норматив. Он объявляется при обстоятельствах туманных, при обстоятельствах, не подлежащих анализу. А затем знание умножается, обретает литературную форму и усложняется. И вот оно уже предстает в обличье, сообразном разуму и милосердию народа. Персы обретают канон, отлитый в поэтическую форму. Иеваним хранят предания о богах, обитающих на горе Олимпас. Египтяне поклоняются звероподобным и птицеголовым божествам. А джбрим живут по Книге.

– Понимаю вас, – сказал Севела.

Понимал он пока немногое и со стыдом чувствовал, что на него находит дрема, как это было в доме старого Цукара.

– Если же преодолеть в себе нетерпимость чужим канонам, то можно увидеть схожесть чуждых верований. Я отношусь к Книге с восхищением, поверьте. Книга уже становилась родительницей других канонов, и станет ею еще не раз.

– Вы сказали «схожесть»… Какая схожесть может быть между Книгой и преданиями иеваним?

– Великая философия выросла из тех преданий!

– Но схожесть? В чем же она?

– Она в людях, которые исповедуют несхожие каноны. Она в стремлении к доброму и красивому. Тексты разнятся, но учат схожему. Что вы знаете о Септуагинте?

– Никогда не слышал этого слова.

– Пятикнижие Моше было создано пять веков тому назад. За минувшие столетия кохены свели воедино и преобразовали остальные труды, ныне составляющие Книгу. Все эти части Книги написаны на коренном языке джбрим. За исключением нескольких глав книг Эзры и Даниила, что написаны на арамейском. При Хасмонеях все труды получили свои нынешние названия на коренном джбрим. И тогда же утверждены канонический текст и последовательность книг. Так вот, около трехсот лет тому назад двора Птолемея Второго Филадельфа достиг слух, что у джбрим есть многомудрая книга. Птолемей поступил по-царски прямо. Он согнал в Александрию семьдесят кохенов из вероучительных школ Яффы, Дамаска и Ерошолойма. Но не всех, кто попал под руку его эмиссарам, а лишь тех, кто владел языком иеваним. Их перевезли в Александрию, создали им добрые условия для прожитья и велели перевести Книгу на иеваним. Но расселили их так, чтобы они не могли видеться и сноситься до завершения их труда. Через полгода все семьдесят кохенов перевели Книгу на иеваним, каждый сделал перевод без помощи остальных. И все переводы оказались идентичными! Совпали до слова! Птолемея Второго восхитил труд кохенов. Государь хорошо наградил их и с почетом отпустил по домам. Идентичность переводов убедила Птолемея Филадельфа в существовании направляющей десницы Предвечного. И с тех пор Птолемей Второй, образованный в лоне эллинического канона, жил по Книге! Представьте: государь из иеваним, до той поры живший эллиническим укладом, превратился в богопослушного джбрим! Книга в его правление была официальным каноном государства Птолемеев.

– Может ли такое быть? Вы говорите, что царство Птолемеев исповедовало Книгу?

– Недолгий срок – пока правил Филадельф. Но это было. А тот перевод Книги получил название Септуагинты, то есть «Книги Семидесяти».

– Никогда не слышал этой истории, – изумленно сказал Севела. – Я привык считать, что Книга существует лишь в лоне дома Израиля.

– Книга есть канон, – с расстановкой произнес Пинхор. – И она может смыкаться с иными канонами. И влиять на умы, приверженные иным канонам. Вы не устали?

– Ну что вы!

– Читали вы труды Филона?

– Я читал его труд «О Логосе».

– А кто, по-вашему, был Филон?

– Я не знаю достоверно, – Севела поднял брови. – Родом он, кажется, из Милета. Ритор, последователь Платона…