Апостол Папуа и другие гуманисты III. Эйекатль

— Расслабься, — сказал Бергхэд, — и погляди на часы. Вот-вот будет Рождество атеистов. Прояви уважение к их религии, и прекрати работать. За этот вечер ты намолотила для хозяев «Розового валлаби» больше выручки, чем они хоть раз мечтали. Хватит!

— Но у меня сегодня рабочее время до 4 утра, — неуверенно возразила она.

— А кто следит-то? — спросил Ледроад.

— Так ведь…

Она не стала договаривать фразу, зато выразительно посмотрела на линзу ближайшей видеокамеры в верхнем углу. Ледроад иронично отреагировал.

— Ах, конфиденциальность, значит.

— Сейчас проверим, — сказал Бергхэд, вытащил смартфон из кармана, и нажал одну из горячих клавиш…

… — Алло, рубка кибербезопасности?

… — Бергхэд на связи. Слушать вводную по тренингу! Хакеры захватили контроль над корпоративными видео-шлюзами в секторе R4. Действуйте по протоколу Watergate.

…— В ходе тренинга не должен отключаться интернет для частных пользователей.

… — Время тренинга: до 3:00 бортового времени. Затем пришлите мне рапорт.

Проведя такой фокус, шеф-капитан «Эридана» изобразил на лице улыбку, достойную Чеширского кота из Алисы в Стране Чудес, и объявил:

— До 3 часов ночи весь отель недоступен для корпоративных камер видеонаблюдения, поэтому мы можем встретить праздничную полночь де-факто конфиденциально.

— Так, это вы шеф-капитан Бергхэд? — удивленно спросила сексэдвайзер.

— А ты только сейчас догадалась? — добродушно-насмешливо отозвался он, — Ладно. На корабле такого размера, и с недавно набранным персоналом, это в порядке вещей.

— Я четвертый день работаю, — сказала она, и добавила, — вообще, я думаю: секс-шоп на «Эридане» это глупость. Тут до Меганезии рукой подать, поэтому, среди персонала на корабле куча нези, они тут даже не шифруются: открыто устроили Y-клуб. Секс у них вообще улетный, и секс-шоп в ауте. Продаются, в основном, грошовые презики, и еще инфракини. Это новая модель микро-купальников, они броские и прикольные, так что публика расхватывает. А остальной наш ассортимент тут на фиг никому не нужен.

— Но, — заметил Ледроад, — ты за этот вечер наторговала на изрядную сумму.

Долли Фрейзер пожала плечами.

— Просто, случайность. Два парня выпендривались с украшением елки-араукарии.

— Случайность это проявление закономерности, — менторским тоном заявил Ледроад.

— Может быть, — откликнулась она, — а что делать с выпивкой?

— Наливать, — лаконично предложил Бергхэд.

— Я имею в виду: тут нет выпивки, — уточнила Долли свой вопрос.

— Это непорядок! Сайра!

— Да, сэр. Что притащить?

— Что притащить? Гм… Вот это хороший, правильный вопрос. Я думаю о чае с медом.

— О чае с мифриловым медом, сэр?

— Не с обычным же, — сказал он.

— Ясно, сэр! — не теряя времени, экс-лейтенант развернулась и вышла из секс-шопа.

— Но… — нерешительно протянула Долли, — …Мифрил, это меганезийский наркотик.

— Во-первых, мифрил — не наркотик, — авторитетно сообщил Ледроад, — его эффект не сильнее, чем у крепкого кофе. Во вторых, мифрил — не меганезийский.

— А чей? — удивилась сексэдвайзер.

Выдержав интригующую паузу, Ледроад торжественно объявил:

— Мифрил наш, американский, поскольку мифриловый мед производится генетически модифицированными пчелами на острове Тутуила, Американеское Самоа, в аббатстве Мифрилланд. Тамошний директор, аббат Тореро, тоже американец, родом с Гавайев.

— Какой же он аббат, если торгует наркотиками? — возмутилась Долли.

— Уж какой есть! — ответил ей шеф-капитан Бергхэд, — И, ты невнимательно слушала тактическую вводную. Хью разъяснил, что мифрил — не наркотик.

Сообщение бывшего главного разведчика Тихоокеанского флота США в формальном смысле соответствовало действительности. По шкале силы действия на центральную нервную систему, мифриловый мед не превосходит крепкий кофе. Но фокус в векторе действия. В отличие от кофеина — просто стимулятора ЦНС, мифрил является сложным модулятором функций ЦНС: он растормаживает эмоции, и усиливает эмпатию. Очень тематический продукт для встречи Нового года — вроде гуманной версии экстази.

В этой сложившейся компании, для трех военных-профи не составляло особого труда контролировать свое эмоциональное состояние под действием мифрила. Но Долли, не имевшая привычки самоконтроля, вскоре «поплыла». Ее потянуло на откровенность в интимной сфере, и на любопытство к той же сфере у трех случайных компаньонов по встрече Нового года. Это не привело к каким-либо экстраординарным историям, пока очередь откровенничать не дошла до Хьюго Ледроада, который невозмутимо заявил:

— Самая странная интимность из всего, с чем мне довелось познакомиться, это полное отсутствие интимности в некотором специфическом сообществе.

— В каком-нибудь монастыре, где это запрещено да? — предположила сексэдвайзер.

— Нет Долли. В монастырях интимная жизнь очень интенсивная. Она загнана в крайне необычный сектор экстатических переживаний.

— Религиозный психоз? — спросила Сайра Джеймссонсон.

— Практически да, — ответил он, — хотя там это считается духовным просветлением.

— А где тогда отсутствие интимности? — поинтересовался Бергхэд.

— Это в коммуне тау-китян — последователей Хуана Ларосо, — сказал Ледроад.