Апостол Павел

Во время пребывания в Иерусалиме самым долгожданным и самым важным моментом для Павла была его встреча со «знатными лицами». Несмотря на «личный» характер встречи, она имела для него большое значение, потому что здесь он должен был доказать подлинность своего евангелия, в противном случае рискуя получить непризнание. Кого подразумевал он под «знатными»? Тех, которые «что-то представляли из себя», чье «выражение лица» говорило за них, то есть, иначе говоря, тех, кто мог хвалиться «признаками своей плоти»: иудеев, израильтян, потомков Авраама…[666] Они были ровней ему, это были Двенадцать и люди, подобные Иакову, чье родство с Иисусом создавало вокруг него особую ауру. Среди них были «столпы Церкви»: Иаков, названный в этот раз первым, Петр и Иоанн.

Встреча прошла бурно, хотя Павел был сдержан. Он понимал, что должен упорно защищаться от обвинений «самозванцев» — людей, которым, по его мнении, нечего было делать на этом собрании апостолов высшего уровня; он имел в виду обращенных из фарисеев, которых, вероятно, было довольно много в окружении Иакова и которые, без сомнения, сохранили, как и Павел, дух миссионерства, характерный для некой мятежной группы, вышедшей из их нервоначальной секты[667]. Но в противоположность Павлу они проявили себя крайне консервативно, требуя от всякою нового христианина полного подчинения Закону Моисееву, включая и обрезание: язычники должны стать иудеями, чтобы быть спасенными Мессией. Павел к тому времени уже прошел печальное испытание, оказавшись на ложном пути с людьми, которые шли тем же духовным путем, что и он. Очевидно, проблема была скорее политического, чем богословского характера: камнем преткновения оказалась степень причастности к греко-римскому обществу.

Итак, «знаменитые» поняли Павла и приняли его евангелие в целостности, «не возложив на него ничего более»[668]. Это означало, что даже если послание Павла выражено иными словами, то в основе своей оно содержит то же самое, что и послания Двенадцати. Во всяком случае, Павел выразил отношение как к личности, так и учению, основа его послания — это смерть и Воскресение Иисуса.

Разрыва удалось избежать, хотя и не без того, чтобы определить и уточнить правоверность послания, ориентируясь на основы веры. Для этого первого поколения христиан единственным фундаментальным критерием являлась вера в распятого и воскресшего Иисуса, и этой веры было достаточно. Споры были возможны только в отношении организации жизни Церкви или концепции апостольства, которые могли подвергаться критике ради будущего единства и сплоченности Церкви[669]. Но нет никакой уверенности, что участвующие в спорах ясно понимали, в чем заключаются расхождения тех или других богословов, возможно, весьма значительные — а также видели опасность этих расхождений, которые могли довольно быстро распространиться.

Было признано также апостольское призвание Павла и особое получение этого призвания, как «милость, которая была ему оказана» прямым призывом Воскресшего[670].

Приступили, наконец, к обсуждению вопроса о разделении апостольских территорий проповедования для апостолов-миссионеров, утвердив за Павлом и Варнавой звание обращающих язычников, для Петра же предусмотрев обращение иудеев[671]. По меньшей мере, это то, что понял Павел, или то, что он впоследствии описал, так как не нужно забывать, что Послание к Галатам — единственное повествование, которое имеется об этой встрече в Иерусалиме, — было написано тогда, когда Петр и Павел, как увидим далее, конкурировали между собой, действуя в греческом мире. Не стоит удивляться этой точке зрения, потому что все предания сходятся в том, что Петр был одним из первых апостолов-миссионеров в самаритянских и языческих странах, а также в том, что почти сразу после этой встречи он последовал за Павлом в Сирию, Грецию и Малую Азию: не переписывал ли Павел историю?

Точка зрения Павла в вопросе церковной власти, которая появилась у него после этой встречи в Иерусалиме, стоит того, чтобы рассмотреть ее более детально. Между ним — с одной стороны, Варнавой — с другой «столпами Церкви» — с третьей установилась, по его словам, «koinonia», то есть принцип участия в управлении в самом классическом греческом понимании[672], основанный на идее паритета, независимо от какой бы то ни было иерархии, установленной на основе права рождения или расовой принадлежности (что скорее присуще системе восточного устройства обществ), на идее коллегиальности и праве поочередно занимать главенствующее место, а также на требовании неизменной взаимности. Символический жест такого управления — протянутая рука, наглядно изображающая реальное распределение податей, которые Варнава и Павел должны были собирать в своей миссионерской зоне в пользу бедняков Иерусалима.