Апостол Павел

Как только вести о Филиппе дошли до Петра и Иакова, они поняли, что их «брату» требуется поддержка. Оставив дела по созданию иерусалимской церкви христиан другим апостолам, Петр и Иаков поспешили присоединиться к Филиппу. Когда самаритяне обратились к апостолам с просьбой дать им крещение, перед теми встала сложная дилемма: самаритяне — иудеи, но отпавшие от официальной веры, поэтому Петр и Иаков должны были рассматривать их не только как нечистых, но и как еретиков. Имели ли апостолы право отступить от официального осуждения? Похоже, они не колебались: «возложили руки на них, и они приняли Духа Святаго» (Деян 8:17).

Лука вкладывает в уста Павла и такие слова: «Я… в чрезмерной против них ярости, преследовал даже и в чужих городах» (Деян 26:11). Дважды в своих посланиях Павел говорит о знаменитом сирийском городе Дамаске. Последователей новой религии было немало среди евреев, давно поселившихся в Дамаске: уже в IX веке до н. э. в городе существовал еврейский рынок. Иосиф Флавий утверждает, что в Дамаске в начале I века жило около пятидесяти тысяч евреев. Это немало.

Когда Савл решил отправиться в Дамаск, местная христианская община состояла, видимо, в основном из приверженцев эллинизма, обращенных в новую веру сподвижниками Стефана. Ослепленный ненавистью, Савл даже явился к первосвященнику Каиафе и попросил у него письма в дамасские синагоги: «кого найдет последующих сему учению, и мужчин и женщин, связав, приводить в Иерусалим» (Деян 9:2). Записавший это Лука напрасно поверил подобному: синедрион не обладал никакой властью над синагогами Дамаска. Можно, правда, допустить, что Савл обзавелся письмом-предупреждением, адресованным сирийским евреям, об угрозе, которую представляли мятежники-христиане.

Солнце жгло поредевшую траву, стоял зной, а по дороге снова шагал сын Тарса. Хотя эти места стали римской провинцией еще семьдесят лет назад, здесь было неспокойно. Цари династии Ирода и набатеи[13] без конца конфликтовали друг с другом, не давая Риму установить мир, достойный римского величия. Закрепившись в горах над Дамаском, набатеи успешно контролировали караванную торговлю между Аравией и Сирийским побережьем; кроме того, это был прекрасный плацдарм для разбойных нападений на город. С 30-х годов здесь шла перманентная война. Между 33 и 34 годами Дамаск отверг власть Рима.

Чтобы пересечь объятые войной районы, Савл присоединился к одному из караванов. От Иерусалима до Дамаска двести восемьдесят километров. Если двигаться быстро — а караван шел быстро, и если вставать рано — а вставали рано, такое путешествие занимает семь-восемь дней. Шли караваны по наиболее короткому пути, поднимаясь по долине Иордана.

Перед глазами Савла простерлась синева Галилейского моря, сияющая от солнечных бликов. Он прошел через Тивериаду и Кафарнаум, не подозревая, что здесь несколькими годами раньше перед безмолвной, внимающей толпой прозвучали притчи Иисуса. Он поднялся на Голанские высоты и продолжил путь на высоте 700 метров над уровнем моря по каменистой степи. Здесь почти всегда дул резкий ветер, который — единственное преимущество — немного смягчал жар солнца. Слева от караванной тропы тянулась огромная стена хребта Антиливана. Отовсюду была видна благодаря высоте в 2814 метров и заснеженной вершине священная гора Герм.

Цель путешествия приближалась. Пейзаж преобразился: развесистые платаны, шумящие веерами листьев пальмы, благоухающие розы и жасмин, сады, через которые текла вода по ирригационным каналам, — все радовало глаз путешественника, измученного засушливой пустыней. Караван подходил к Дамаску.

И тут случилось нечто невыразимое: ослепительный свет ударил в глаза, объял Савла. Он зашатался и рухнул в пыль на дороге. Спутники кинулись к нему, окружили. Он открыл глаза, но увидел лишь черную тьму. Савл ослеп.

Забудем картины Рубенса, Караваджо и Микеланджело, изображающие Савла упавшим с коня. Он не был римским всадником и не состоял в свите царька Ирода Антипы, а следовательно, мог путешествовать только пешком. О том, что с ним на самом деле случилось, Савл рассказывал неоднократно словами, над каждым из которых следует поразмыслить. Для него не было никаких неясностей: он встретил Иисуса. Павел пишет в Послании к галатам: «Когда же Бог, избравший меня от утробы матери моей и призвавший благодатью Своею, благоволил открыть во мне Сына Своего, чтобы я благовествовал Его язычникам…» (Гал 1:15–16); в Первом послании к коринфянам: «Не видел ли я Иисуса Христа, Господа нашего?» (1 Кор 9:1); и далее: Христос… «после всех явился и мне, как некоему извергу» (1 Кор 15:8).