Апостол Павел

Этот город был основан хеттами около 1400 года до н. э., многие народы его захватывали, грабили, владели им: ассирийцы, македонцы, селевкиды, армяне. Был здесь и Кир, царь Персии; проходил через Тарc и Александр Македонский, рвавшийся в Азию в поисках славы: он выкупался в слишком холодных водах Кидна и едва не умер. В 64 году до н. э. римляне, захватив город, сделали его столицей Киликийской провинции. Помпею, Цезарю и Цицерону Тарc нравился. В 41 году до н. э. в Тарсе сошла на берег с «отделанной золотом и пурпуром» триремы царица Клеопатра в роскошных, едва прикрывавших тело одеждах. Она направлялась на завоевание Антония.

До сих пор чтят Клеопатру в Тарсе, городе, где живут сегодня сто восемьдесят тысяч человек и где на каждом шагу контрасты: между современными зданиями домишки, бог весть когда построенные; перегруженные поклажей ослики бредут, не обращая внимания на рев мощных грузовиков; продавцы мотоциклов соседствуют с лавками по починке ковров; древние мечети затерялись среди улиц с односторонним движением. Посреди главной улицы, на вершине высокой мачты развевается турецкий флаг — красный с белыми звездой и полумесяцем, а позади него — древние ворота, через которые, по легенде, в город въехала последняя царица Египта. Правда, археологи утверждают, что ворота построены через много лет после визита Клеопатры. Но какое это имеет значение! Тарc почтила присутствием необыкновенная женщина, которую любили Цезарь и Антоний.

На въезде в старый город, где гремит музыка и плавают ароматы пряностей, неожиданно обнаружилась надпись: St Paul wall excavation[4]. Я увидел окруженную проволочным заграждением (вход внутрь платный) длинную траншею, в глубине которой виднеются остатки еще довольно прочной стены. Эксперты подтверждают, что она относится к римскому периоду, но объясняют: это всего-навсего источник питьевой воды, огороженный кирпичной кладкой; за несколько лет до этого, проводя раскопки, турецкие археологи обнаружили участок римской дороги в прекрасном состоянии. Я спустился в раскоп, прошел по сохранившимся плитам, заверяя себя, что Савл-Павел также ступил однажды на эту дорогу, чтобы отправиться на завоевание душ человеческих.

От реки Кидн остался лишь ручеек, уже поменявший русло и лениво несущий свои зеленоватые скудные воды в море. А некогда именно река связывала Кидн со Средиземным морем и позволила ему превратиться в порт, куда стекались сокровища с трех континентов. По водам реки плыли тяжелые парусники: одни спускались к морю, другие поднимались вверх, прибывая из Александрии, Эфеса, Коринфа, Рима, Испании.

Зимой в Тарсе тепло, а летом быстро наступает жаркая погода. Я пытаюсь представить себе на давно исчезнувшей насыпи у реки Савла ребенком: вот он подходит к кучам железной руды, добытой из месторождений в горах, вот бегает между тюков с овечьей шерстью из киликийских долин, штабелями строительного леса, сплавленного по реке с гор Тавра, между рядами глиняных амфор, заполненных замечательным киликийским вином или благоухающих благовониями и духами.

Парадокс, но в этом городе, кажется, созданном только для торговли, всегда кипела интеллектуальная жизнь. Нас убеждает в том Страбон: «Жители Тарса столь страстно увлечены философией, разум их столь разносторонен, что их город, в конце концов, затмил Афины, Александрию и все другие города, которые можно считать родоначальниками какой-нибудь философской школы или направления». Жители Тарса гордились своим городом, но охотно покидали его: «Те, кто родился здесь, нередко уезжают, стремясь к совершенству. А завершив образование, они поселяются в других местах, редко возвращаясь в родные пенаты… В Александрии обычно происходит обратное». Может быть, это зов морских просторов побеждал любовь к родному очагу?

Я вижу, как маленький Савл с интересом наблюдает окружающее, как замечает неторопливо идущего вдоль реки философа Артенодора, наставника Октавиана. Уже немолодым, по воле своего ученика, он был поставлен во главе Тарса, чтобы освободить его от грабежей Боэта, «дурного священника и дурного гражданина». Изгнанный вместе со своими сообщниками из города, Боэт расписал стены Тарса хулительными надписями, из которых до нас дошла следующая: «Деяния — удел молодых, советы — удел зрелых мужей, удел же старцев — кишечные ветры». Греческий философ во главе города — мог ли желать лучшего античный город, будь он даже римским?

Тарc в полной мере оправдывает те похвалы, которыми его когда-то удостоил Ксенофонт: «Великий и счастливый город». Народы, религии, языки — все уживалось в нем, и все уживалось мирно.