Апостол Павел

Павел, по уходу из Эфеса, пошел, вероятно, сухим путем, по крайней мере часть пути. Действительно, он рассчитал, что Тит, проехав морем из Эфеса в Троаду, достигнет этого пункта раньше него. Расчет этот не оправдался. По прибытии в Троаду он там Тита не нашел, что сильно огорчило его. Павел уже прежде проходил через Троаду, но, кажется, не проповедовал там. На этот раз он нашел очень благоприятное настроение. Троада была латинским городом вроде Антиохии Писидийской и Филипп. Некий Карп приютил апостола и поместил его у себя; время, что Павел ждал Тита, он употребил на создание церкви. Успех был поразительный: через несколько дней его провожала уже с берега группа верных, когда он отправлялся в Македонию. Прошло около 5 лет с тех пор, как он в том же порте сел на корабль под влиянием македонца, виденного им во сне. Несомненно, никогда сон не подстрекал на более великое дело и не приводил к лучшим результатам.

Это второе пребывание Павла в Македонии продолжалось, должно быть, около 6 месяцев, от июня до ноября 57 г. Павел все это время занимался укреплением в вере своих дорогих церквей. Главным его местопребыванием была Фессалоника; однако, пришлось ему некоторое время прожить и в Филиппах и в Верии. Бедствия, переполнявшие последние месяцы пребывания его в Эфесе, как будто преследовали его. По крайней мере, в первые дни по прибытии у него не было ни минуты отдыха. Вся его жизнь была непрерывной борьбой; его преследовали самые тяжелые предчувствия. Эти заботы и огорчения несомненно шли не от македонских церквей. He было церквей более совершенных, щедрых, преданных апостолу, чем они; нигде он не встречал столько сердечности, благородства и простоты. Было и тут, правда, несколько дурных христиан, чувственных, привязанных к земному, о которых Павел говорил очень резко, называя их "врагами креста Христова; их бог - чрево, и слава их - в сраме", и которым он возвещал вечную гибель; но сомнительно, чтобы они принадлежали к пастве самого апостола. Крупные заботы были со стороны коринфской церкви. Он все более и более опасался, что его письмо разозлило равнодушных и дало оружие в руки его врагам.

Наконец, Тит пришел к нему и утешил его во всех его горестях. В общем он нес добрые вести, хотя далеко не все тучи рассеялись. Послание произвело самое глубокое впечатление. При чтении его, ученики Павла разразились рыданиями. Почти все, проливая слезы, свидетельствовали Титу о глубокой любви, которую они питают к апостолу, о сожалении, что они огорчили его, о желании вновь увидеть его и просить у него прощения. Эти греки, по природе подвижные и непостоянные, возвращались к добру так же скоро, как отошли от него. К их чувствам примешивалась боязнь. Думали, что у апостола во власти самая страшная сила; перед угрозами его все, кто был ему обязан верой, затрепетали и стали стараться оправдать себя. Они не могли достаточно сильно выразить своего возмущения против виновных; каждый старался рвением своим, направленным против них, оправдать себя и отвратить от себя гнев апостола. Тита верные Павла окружали самым нежным вниманием. Он вернулся в восторге от сделанного ему приема, от пыла, покорности, доброго расположения, которые он нашел в духовной семье своего учителя. Сбор шел медленно; но можно было надеяться, что он даст хорошие результаты. Приговор против кровосмесителя был смягчен, или скорее дьявол, которому Павел предал его, не исполнил решения. Грешник продолжал жить; на счет сознательного милосердия апостола было наивно поставлено то, что было лишь естественным ходом вещей. Его даже не изгнали безусловно из церкви; избегали только сношений с ним. Тит вел все это дело чрезвычайно осторожно и так же искусно, как повел бы его сам Павел. Никогда еще апостол не испытывал такой жизнерадостности, как когда получил такие вести. В продолжение нескольких дней он собой не владел. Минутами он раскаивался, что огорчил такие добрые души; потом, видя удивительное действие, которое имела его строгость, он не помнил себя от радости.