Апостол Павел

Радость эта, однако, не была совсем безоблачной. Враги его далеко не уступили; письмо привело их в ярость и они резко критиковали его. Отмечали все, что в нем было жестокого и оскорбительного для церкви; обвиняли апостола в гордости и хвастовстве: "Письма его, говорили они, строги и сильны; но сам они слаб, и слово его безвластно". Его строгость к кровосмесителю приписывалась личной ненависти. Его называли безумцем, чудаком, чванным и бестактным. Перемены в его маршрутах представляли, как непостоянство. Взволнованный этим двойственным докладом, апостол стал диктовать Тимофею новое письмо, которое с одной стороны должно было смягчить впечатление от первого и передать его любимой церкви, которую он считал обиженной, выражение его отеческих к ней чувств, с другой - ответить противникам, которым одно время чуть-чуть не удалось отнять у него любовь детей его. Среди бесчисленных скорбей, теснящих его за последнее время, верные коринфяне - его утешение и слава. Он изменил свой маршрут, который сообщил им через Тита и который, заставляя его дважды быть в Коринфе, дал бы ему возможность доставить им двойное удовольствие, не по легкомыслию, а заботясь о них же, чтобы не показываться им постоянно с гневным лицом. "Ибо, если я огорчаю вас", прибавляет он, "то кто обрадует меня, как не тот, кто огорчен мною?" Последнее письмо писал он им со стесненным сердцем и со слезами; но теперь все забыто; он почти совсем забыл свое неудовольствие. Иногда он чувствует раскаяние, думая, что огорчил их; потом, видя, какие плоды сожаления принесло это огорчение, он уже не может раскаиваться. Печаль ради Бога спасительна; печаль мирская производит смерть. Быть может, тоже, что он был слишком строг. Что касается кровосмесителя, например, позор, павший на него - достаточное ему наказание. Лучше надо утешить его, чтобы он не умер с горя; каков он ни есть, он все еще имеет право на милосердие. Итак, апостол великодушно утверждает смягчение приговора. Таким жестоким он показал себя только для того, чтобы испытать послушание своих верных. Теперь он отлично видел, что не слишком сильно полагался на них. Все, что он хорошего сказал о них Титу, оправдалось; они не захотели, чтобы их апостол, одними ими прославляющий себя, поражен был стыдом.

Что до врагов своих, Павел знает, что не обезоружит их. Ежеминутно он ярко и остроумно намекает на этих людей, "повреждающих слово Божие", особенно на те рекомендательные письма, которыми злоупотребили против него. Враги его - лжеапостолы, лукавые делатели, принимающие вид апостолов Христа. Сатана принимает иногда вид ангела света; надо ли удивляться тому, что и служители его принимают вид служителей правды? Конец их будет по делам их. Говорят, будто он не знал Христа; он с этим не согласен; ибо для него видение по дороге в Дамаск было настоящей личной беседой с Иисусом. Да и что в том, в конце концов? С тех пор, как Христос умер, все умерли со Христом для телесного. Сам он никого более не знает по плоти. Если он и знал когда-нибудь Христа по плоти, то ныне уже не знает. Пусть не заставляют его выходить из себя. Когда он между ними, он кроток, скромен, застенчив, но пусть не принуждают его пустить в ход оружие, данное ему для разрушения всякой крепости, враждебной Христу, чтобы снести всякую высоту, возносящуюся против знания Божьего, и всякую мысль подчинить игу Иисусову; а то увидят, как он умеет наказывать непослушание. Те, кто причисляет себя к партии Христа, должны бы вспомнить, что и он тоже из школы Христа. Господь дал ему власть для поучения; неужели хотят заставить его пользоваться этой властью для разрушения? Коринфян стараются уверить, что он старается напугать их своими письмами. Пусть те, кто держит такие речи, поостерегутся, чтобы не пришлось ему быть с ними таким, какой он в письмах своих. Он не из тех людей, которые сами себя хвалят и разносят повсюду свои рекомендации. Его рекомендация, это коринфская церковь. Эту рекомендацию он носит в сердце своем; ее все могут видеть; она написана не чернилами, а духом Бога живого, не на каменных скрижалях, а на скрижалях сердца. Он меряет себя только на свою мерку и сравнивает себя только с собой же. Он присваивает себе власть только над им же самим основанными церквами; не так, как те, кто хочет распространить свое влияние на страны, где они сами никогда не были, и кто, уступив ему, Павлу, евангелие обрезания, теперь приходят срывать плоды дела, с которым они прежде боролись. Каждому свой удел. Ему нет надобности хвалиться чужими трудами, хвастаться неосновательно и без меры; часть, данная ему Богом, достаточно прекрасна, ибо ему дано было принести Евангелие в Коринф; и он надеется пойти еще далее. Но хвалиться должно только о Господе.