Апостол Павел

Обращенные в христианскую веру представляли наиболее асоциальную группу среди городского населения: Павел привлекал главным образом профессиональных проводников, которые способствовали распространению его проповедей к северу и западу — до Пеонии и Иллирика [546], в радиусе приблизительно двести километров. Мы имеем в виду странников, которых греки уподобляли перелетным птицам, периодически заполонявшим город [547]. Со всеми торговцами, часть которых были римляне, Павел говорил на их языке, сравнивая дело евангелизации с «общественным причастием» ( Koindnia) [548]и подводя итог своей деятельности в провинции с помощью бухгалтерских терминов, таких как «дебет» и «кредит» [549]. Он признавал их чувство гостеприимства и взаимопомощи, но очень строго судил эту немилосердную среду, где царило соперничество и сутяжничество, каждый вмешивался в чужие дела вместо того, чтобы оставаться в стороне, или люди жили в согласии с бесчестьем. Павел дал своим приверженцам урок поведения, приличиествующего гражданину, чтобы облегчить их слияние и общение с «внешними», поскольку город очень мало ценил их деятельность [550].

Явились ли неприятности в Фессалонике следствием плохой репутации его последователей, как намекает автор «Деяний», или следствием междоусобиц различных мятежных групп синагоги? Летописец рассказывает об ополчении против апостола и приводит обвинение интриганов Фессалоники, написанное теми же словами, что и обвинение, предъявленное позже Синедрионом на суд прокуратора Иудеи: Павел обвинялся в «подрывной деятельности» в соответствии с указом Клавдия [551], в котором четко установлены рамки дозволенного. Сам Павел тоже упоминает о противодействии иудеев, но не вполне определенно, в основном он акцентирует внимание на непонимании и враждебности населения в целом: «Вы претерпели от своих единоплеменников так же, как и иудейские Церкви от иудеев» [552].

Первые общества Македонии не могли быть чем-то иным, как только маленькими группками, существующими вне городской среды, но такими, которые поддерживали между собой постоянную связь, что, собственно, и позволило им уцелеть.

Нужно сказать, что Павел в своем маргинальном проповедовании потерпел неудачу. Поэтому миссионерская стратегия, которую он разрабатывал в Афинах и Коринфе, имела своей задачей нести христианское послание в самое сердце города.

Глава 8 РАЗРАБОТКА МИССИОНЕРСКОЙ СТРАТЕГИИ

Когда миссия становится независимой…

Несмотря на расколы и оппозицию, именно молодые Церкви Македонии снабдили Павла средствами, позволившими развернуть апостольскую деятельность в Греции в условиях полной независимости. Они на самом деле дали ему и деньги и соратников.

Можно предположить, что Павел настойчиво добивался средств в Антиохии, но безуспешно: без сомнения, здесь поняли, что миссия перешагнула за негласно установленные рамки. Церковь же в Филиппах с момента ее образования, напротив, содействовала продвижению евангелизации на Балканы: она отправляла деньги в Фессалонику «один раз», «другой раз» и была единственной Церковью, которая помогла апостолу уплатить долги, когда он покидал Македонию, чтобы направиться в Ахайю [553], так как Павел уже спланировал и организовал свою миссию в масштабах этой провинции. Позже Церкви Македонии выделили средства на проведение евангелизации в Коринфе [554].

Обращенные сразу же становились служителями. Павел находился еще в Фессалонике, а новые христиане уже несли весть о его прибытии в Иллирик, распространяя ее вокруг Лихниды (Lychnidos) до Добера [555](Doberos) — небольшого военного поселка, неподалеку от Фракии, и в ближайших районах Ахайи, то есть в центральных районах Греции (вокруг Делфы (Delphes) и Афин) и в Пелопоннесе (Peloponnese) [556]. Служение этих миссионеров-добровольцев заключалось в том, что они рассказывали о событиях, как о лично пережитом, акцентируя внимание, разумеется, на «знамениях», которыми их осенял Павел. В эту эпоху брожения умов простой рассказ о чудесах или об изгнании злых духов мог вызвать стремление к обращению. Это утверждение является верным как для христианской, так и для языческой среды, кстати, и для последователей Пифагора — философов. Жамблик разве не говорил: «Они свидетельствуют о чудесах, чтобы питать веру. Очевидно, все должны понимать, что то, о чем они свидетельствуют, — не дело человека, но дело какого-то высшего существа, их творца» [557]. Так как только чудеса побуждали к обращению, то и общества обращенных в Македонии имели явно выраженный харизматический характер, они были неустойчивыми и непостоянными [558].