Апостольские постановления через Климента, епископа и гражданина Римского

14. Ибо совет против Господа предприняли во второй по субботе день первого месяца, называемого ксанфиком, а в третий день после субботы занимались совещанием, в четвертый же определили вознести Его на крест. Это знал и Иуда, давно уже развратившийся, но тогда и от самого диавола уязвленный сребролюбием. Он и прежде имел попечение о денежном ящике и крал принадлежащее бедным. Но Господь, по долготерпению, не отринул его. Напротив, даже тогда, когда мы ели вместе с Ним, Он, желая и его уцеломудрить и нам показать предведение Своё, сказал: «истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня». Когда каждый из нас говорил: «не я ли?», а Господь молчал, я же, один из двенадцати, любимый Им больше других и возлежавший на груди Его, встав, просил Его сказать, кто имеющий предать Его, благий Господь и в этом случае не сказал нам имени его, но указал два признака предателя, один — такой: «обмакивающий со Мною в блюдо», а другой такой: «тот, кому Я, обмакнув кусок, подам». Даже когда Иуда спрашивал: «не я ли, равви?», Господь не сказал: «да», но: «ты сказал», и, пожелав устрашить его по сему, сказал: «горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается; лучше было бы этому человеку не родиться». Выслушав это, Иуда ушел и сказал священникам: «что хотите вы дать мне? я вам предам Его», а они предложили ему тридцать серебренников, — и исполнилось Писание, говорящее: «и приняли тридцать сребренников, цену оцененного, Которого оценили от сынов Израилевых: и дали их за поле горшечника».

В пятый же день, когда мы вкушали у Господа пасху, а Иуда, обмакнув руку в блюдо, взял хлеб и вышел ночью, Господь сказал нам: «настал час, что вы разсеетесь и Меня оставите одного», и когда каждый уверял, что не оставит Его, а я, Петр, обещался умереть с Ним, Он сказал: «истинно говорю тебе: прежде нежели пропоет петух, ты трижды отречешься, что не знаешь Меня».

Преподав же нам вместообразные тайны драгоценного тела и крови Своих, когда Иуды не было с нами, Он вышел на гору масличную близ потока кедронского, где был сад. С Ним были и мы, и, по обычаю, пели. Он же, отойдя от нас недалеко, молился Отцу, говоря: «Отец, пронеси чашу мимо Меня; впрочем, не Моя воля, но Твоя да будет». Сделав это в третий раз, Он, когда мы от печали погрузились в сон, подойдя к нам, сказал: «приблизился час и Сын Человеческий предается в руки грешников».

И вот является Иуда, а с ним толпа нечестивцев, и подает им он знак предательства — коварное целование, а они, поняв условный знак, схватили Господа, и, связав Его, привели в дом Каиафы первосвященника, куда часто собирались не народ, но толпа, и не священное старейшинство, но сонмище беззаконников и коварный сонм нечестивцев. Предприняв здесь против Него многое, они не опустили ни одного вида поругания, — оплевывали Его, насмехались над Ним, били Его, давали Ему пощечины, злословили Его, искушали Его, требовали у Него, вместо пророчества, угадывания, называли Его притворщиком, хульником, преступником Закона Моисеева, разрушителем Храма, уничтожителем жертв, врагом римлян, противником Кесаря. Поступив так нагло с Ним до глубокого утра, волы эти и псы отводят Его к Анне, тестю Каиафы, и там совершив над Ним подобное, когда была пятница, предали Его римскому игемону Пилату, обвиняя Его во многих и тяжких преступлениях, из коих ни одного не могли доказать. Почему игемон с негодованием сказал: «я никакой вины не нахожу против Него». Но они, приведя двух лжесвидетелей, захотели оклеветать Господа, а когда сии оказались несогласными, то обратили дело в оскорбление верховной власти, говоря: «Сей Сам называет Себя Царем и запрещает давать подати кесарю». И сделались они и обвинителями, и свидетелями, и судиями, и властителями приговора, говоря: распни, распни Его, — да исполнится написанное о Нем у пророков: «собрались на Меня свидетели неправедные, и солгала неправда сама себе»; и опять: «окружило Меня множество псов, сборище лукавых обступило Меня»; и в другом месте: «стало Мне достояние Моё как лев в дубраве, дало против Меня глас свой».